У Горбовского был свой резон. Метеогенераторы на Земле начали выходить из строя. Они не были предназначены для работы в условиях высокой радиации, отсутствовало и техническое обслуживание. Ядерная зима, не превратилась в ледниковый период. Строго говоря зима не была ядерной. Гораздо больший вклад в нее внесли вулканы, проснувшиеся после применения ЕАС тектонического гравитационного оружия. В общем, несмотря на то, что Леониду Андреевичу удалость смягчить последствия войны, до выхода из куполов людям оставалось еще долго, пара десятков лет. Этот срок его совсем не устраивал. Он с Рене начал постепенно работать с океаническими течениями, для оптимизации климата, но их сил было недостаточно.
Даже просчитанные Чарлзом Кларком оптимизированные заклинания не могли компенсировать недостаток навыков и запаса маны. Горбовский рассчитывал на помощь, после моего возвращения со станции Нифльхейм. Но для этого меня надо было хоть чему-то научить.
Рене сейчас чувствовал себя спасителем целого мира. Эта мотивация крепко привязала его к Земле.
В куполе Оппортьюнити на Марсе разгоралась гражданская война. Каммерер слишком сильно закрутил гайки и Горбовский этим воспользовался. Главе СОБАК следовало попытаться восстановить еще хотя бы одно поселение в Кидонии и переместить туда беженцев, но он хотел единоличной власти над всем Марсом, и сейчас недовольные мигранты были основным стратегическим оружием Коги.
Купол был нужен Горбовскому в целости и сохранности, со всеми его высокотехнологичными производствами и специалистами. Леонид Андреевич видел, что без этого человечеству грозит возвращение на уровень варварского двадцатого века. Орбитальная бомбардировка была только средством устрашения. Для оккупации у него просто не было достаточно людей и средств их доставить. Максимум что он мог - это помочь своим агентам на местах оружием и экипировкой и попытаться организовать государственный переворот. Но это был долгий путь... И там ему опять же было нужно мое участие. Я, уроженец Марса мог бы выступить и как одна из икон восстания, да и мои навыки магии совсем не помешали бы при совершении путча.
***
Жанна не имела ни малейшего желания показываться на контролируемых республикой территориях, но Тайскринн решил идти через Аросский перешеек и ей пришлось подчиниться.
Кумертау, куда они направлялись, никогда не был важным портом. На северном побережье стоял Арос, через который велась большая часть торговли с жаркими северными королевствами. Был Мольсайм, от которого можно было подняться по реке почти до Конунгбурга. Но сейчас они оба оказались под контролем Республики. Единственным северным портом оставался маленький городок, распложенный на самой северной оконечности Шварцвальдских гор.
Тайскринн раздобыл Вейки лютню, и во время привалов она пела мелодичные гномийские баллады. От красоты музыки у Жанны на глаза наворачивались слезы. Они много беседовали в дороге о поэзии и о жизни. Трикс в эти моменты демонстративно отправлялся на охоту, утверждая, что у него от бабских разговоров вянут уши.
Дорога заняла почти три недели. Они шли через опустошенную войной страну. Большая часть жителей бежала, тех же, что не успели островитяне сгоняли с земли или попросту убивали. Лишние рты Республике не были нужны. Кланам нужно было пространство для жизни, они пришли сюда не просто как завоеватели.
Торных дорог они избегали, двигались по большей части по ночам, чтобы не привлекать внимания. Ни у Тайскринна, ни у Жанны не было ни малейшего желания встречаться с разъездами армии Республики. И поэтому Вейки не видела рядов виселиц вдоль трактов, лишь чуть присыпанных землей братских могил около опустевших деревень и прочих проявлений войны...
Уже начиналась теплая северная зима, когда отряд вошел в Кумертау.
Вейки никогда не видела моря. Она много раз наблюдала со спутника за течениями, и пролетала на шаттле над океаном, но никогда не видела этот бескрайний водный простор своими глазами.
- Стоишь на берегу и чувствуешь солёный запах ветра, что веет с моря. И веришь, что свободен ты и жизнь лишь началась... - В Триксе проснулась романтика. Они шли по узкой извилистой улочке Кумертау. Пропахший солью и водорослями бриз шевелил их волосы.
- Я не была на море, - Вейки смутилась его напору, - и немного боюсь открытых пространств... Мне до сих пор не по себе под открытым небом.
- Ладно, не заливай. Ни разу не была на море? ... - Трикса несло после бутылки вина, - Я думал, что на Эрис только и разговоров, что о море и о закате. Что вы в своих занудных балладах пишете о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах. И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине...