— Так точно!
— Смотри, сам не подорвись.
— Сделаем в чистом виде.
— Когда закончите там, сразу назад. Илья на максимальной скорости, остальным тоже поторопиться будет нелишне. Мы с Семеном сейчас на переговоры. Предложим сволочам обменять Костю и Виктора.
— У них же нет… — начал было Илья.
— Мы этого якобы не знаем, ешь твою медь! — не дал ему договорить Кошевар. — И почему ты еще до сих пор здесь? Бегом к дороге! Нам сейчас только удара в спину не хватало.
— Уже идем.
В лагере остались три человека.
— Может, зря я отказался привлечь своих сотрудников к делу? — вздохнул Степаныч, который тоже чувствовал себя виноватым в гибели друга.
— Ты не хуже меня знаешь, что этого делать нельзя. Если бы кто-то из учеников Анисима взял под контроль…
— Да я все понимаю. Но Виктор…
— Не трави мне душу. Взялся командовать — действуй, у нас времени в обрез.
— Хорошо. Теперь ты. — Майор повернулся к Зайцеву. — Что нужно для этой трансмиграции?
— Приблизиться к цели, а потом проследить, чтобы Анисиму не причинили боль, иначе меня выбросит из его тела.
— Выходит, эту гниду и убивать нельзя? — спросил Степаныч.
— Я бы не рисковала, — вмешалась в разговор ясновидящая. — Кто знает, какая у зирана защита поставлена? Пусть Семен его усыпит. Возьмите с собой эфир, он на чужаков еще быстрее, чем на людей, действует. Проверено.
— Решено, так и поступим. Зау, у тебя есть платок?
— Найду.
— Кувырком их всех через коромысло! Терпеть не могу разговаривать с бандитами, руки сами чешутся свернуть им башку! — Мужчина привязал платок к прутику.
— Может, поговорить и не придется. Полагаю, они нас сразу и повяжут, стоит только в дом зайти, — предположил Семен.
— Им нужен Кашитов. Если Виктор погиб, а Костю они упустили, то будут цепляться за вас как утопающий за соломинку. Попробуйте заставить бандитов поволноваться. — Женщина открыла сумочку. — Сумеешь? — Она посмотрела на Зайцева.
— Кое-какой опыт имеется, — кивнул тот.
— Зау, может, не стоит, ешь твою медь? — попытался остановить майор, увидев, что та достала колоду карт. — Тебе силы могут понадобиться для другого, если у нас не все гладко пойдет.
— Я чуть-чуть. — Она срезала у обоих мужчин прядь волос и быстро разложила карты. — А ведь он в доме один остался, без учеников, — сообщила ясновидящая через минуту. — Семен, тебе его взгляд не так страшен, как другим, а вот ему… Постарайся, чтобы Анисим не увидел твоего отражения до того, как возьмешь его под контроль. Потом нужен Костя. И еще: пришельца действительно нельзя убивать. Пожалуй, все. Ступайте. Надо успеть до того, как начнется бой возле дороги.
Зайцев передал Степанычу пузырек с эфиром, и они пошли.
— В дом не заходи, — уже по пути распорядился майор. — В крайнем случае оставайся на веранде. Там после взрыва целых стекол почти не осталось. Я буду за тобой наблюдать, а заодно постараюсь прощупать мысли людей Пахома. Не думаю, что они готовы умереть за чужого дядю. Останусь возле тех бревен. Там три стрелка притаились, попробую раскрутить их на откровенный разговор.
— Если трансмиграция пройдет успешно, «Анисим» скажет следующую фразу: «В парламентеров не стрелять, пусть убираются».
— Понял, удачи.
Переговорщики поравнялись с первым огневым рубежом противника.
— Кто тут главный? — спросил Кошевар.
— Можешь и со мной побалакать, живую щуку тебе в брюки.
— Лады, с тобой побеседую я, а вот ему с Анисимом встретиться надо, — кивнул майор в сторону попутчика.
— Раз надо, пусть в дом идет.
Степаныч прочитал в мыслях мужчины и окончание фразы: «…и прибьет на фиг эту седую скотину».
Семен двинулся дальше. На веранде его уже поджидал чужак.
— Чаю не желаешь? — усмехнулся тот.
Три крупных кровавых пятна на полу свидетельствовали, что Виктор не один отправился на тот свет, однако тела уже успели убрать.
— Нет, обойдемся. — Зайцев поднял упавший стул и уселся. — Меня интересует судьба двух моих друзей. Они вошли сюда минут сорок назад.
— Подослали убийц и теперь интересуетесь, как они себя чувствуют?! Первый раз сталкиваюсь с подобной наглостью!
— Мужики приезжали, чтобы договориться. Если им пришлось защищаться, значит, вы их спровоцировали, — Зайцев старался отключить эмоции, во время разговора параллельно настраиваясь на очень тяжелую работу.