— Что с ней?
— Состояние крайне тяжелое.
— Она выживет?!
— Шансов очень мало. — Врач начал перечислять повреждения.
Я мало что смыслю в медицине, да и в анатомии мои познания крайне далеки от среднестатистических. Поэтому термины доктора пропустил мимо ушей. Мысли заработали совершенно в ином направлении, а когда хирург закончил свою путаную речь словами: «Она неумолимо увядает, как срезанный цветок», — решение было принято.
— Мне нужно зеркало и два человека в помощь.
— Вы куда? — остановил врач.
— К ней.
— Поверьте, вы ей ничем не поможете…
— Нет уж, поверьте мне вы! — я гаркнул так, что стал центром внимания всех, кто находился возле палаты реанимации. — Если сами спасти человека не можете, не мешайте другим! Где у вас зеркало?
Опешивший медик кивнул мне за спину.
— Илья, снимай — и за мной.
— Господа, я вызову охрану, — попытался вразумить нас хирург.
— Не стоит. — Майор предъявил удостоверение.
— В таком случае, снимаю с себя всю ответственность.
«Интересно, о какой ответственности могла идти речь, если он фактически подписал девушке смертный приговор?»
— Без проблем! — Я открыл дверь и направился к кровати.
Минута на определение места. Расположился на полу справа. Установил Илью с Лерой, указал, под каким углом держать зеркало.
— Постарайтесь его не дергать.
Доктор оказался прав. Ее цветок действительно увядал. Рыжие, как и ее волосы, лепестки медленно скручивались от краев к центру. И опять в моих ладонях не возникло покалывания.
«Ну, уж нет, милая, тебя я смерти не отдам, хоть она дерись. Я Виктору обещал за тобой приглядывать. И нечего тебе к нему спешить. Держись!»
Работа оказалась каторжной. Стоило выпрямить один лепесток и взяться за соседний, как исправленный скручивался снова. Руки начали накаляться уже после первого круга, а я снова возвращался к началу пути. Метод себя не оправдывал, нужно было придумывать что-то иное, ведь моя энергия не бесконечна.
«Только не паниковать! Способ есть, и я должен его отыскать!»
Выпрямив лепесток, решил заняться его шлифовкой. Только бы успеть! Руки буквально горели. В суставах появилась ломота. И все-таки он засиял! Ярким, ослепительным до рези в глазах светом, который не только приостановил процесс увядания цветка, но и благотворно сказался на состоянии соседних лепестков. Они медленно начали выпрямляться.
У меня открылось второе дыхание. Казалось, свет заставил ладони наполниться энергией, они в зеркальном отражении также загорелись золотым блеском, и мне больше не приходилось отвлекаться на построение защитной оболочки. Вскоре новый спасенный лепесток принялся за восстановление соседей на противоположном краю цветка.
— Семен, достаточно! Твои руки! — Голос Ильи донесся сквозь туман.
— Степаныч, найди врача, — так же гулко прозвучали слова Леры.
Они убрали зеркало, когда я заставил сиять третий лепесток. Прибежавший врач сначала взглянул на показания приборов:
— Что он сделал?!
— Доктор, у него руки обожжены.
— Поднимайте больного.
И только сейчас в поле моего зрения попали… «Ни-чего себе!!!» Кожа на пальцах вздулась волдырями, словно их продержали несколько секунд в кипятке, боль ураганом пронзила все тело. Крик, раздавшийся в больничном коридоре, мало походил на человеческий. Бешено заколотилось сердце. Стало казаться, что я отъезжаю, причем точно знал — мне туда не надо. Почувствовал дрожь во всем теле.
— Доктор, ешь твою медь! Что с ним?!
— Болевой шок. Сейчас снимем.
Мне сделали два укола. Обработали ожоги, наложили повязку, потом куда-то повезли на тележке. Больше всего я боялся потерять сознание. Думал — если не удержусь, обратно могу и не вернуться. К счастью, обошлось. Меня наконец перестало трясти, боль заметно ослабла, и барабаны сердечного ритма уменьшили частоту и громкость.
— Ты как? — спросил бледный как мел Илья.
— Уже лучше, — прохрипел я.
— Господа и дамы, прошу освободить палату и дать пациенту отдых. Приходите завтра.
— Я останусь здесь, — заявил Грунев.
— Как Люда?
— Теперь нормально. Ты лучше закрой рот и молчи, а то последние силы через глотку уйдут.
Я решил не спорить, покорно закрыл не только рот, но и глаза. И провалился в забытье.
Когда изо дня в день снится один и тот же сон, это у любого человека вызовет подозрения. Поневоле начнешь искать объяснение, и самое распространенное «съел чего-нибудь на ночь глядя» уже перестанет удовлетворять. Мои видения почти каждый раз были связаны с зеленым шестигранником. Точнее, зелеными являлись основания плиты, а боковые грани… Сначала они все имели серый цвет. Потом одна за другой теряли невзрачные наряды. Красный, синий, оранжевый, золотой — такими сейчас выглядели четыре из шести граней.