– Кому? – Обалдело переспросил король.
– Умоляю, – простонала Аннель. – Вы все не так поняли!
– Леди? – Взгляд серых глаз блондинку упорно игнорировал, вперившись в меня.
– Ладно, – устало вздохнула я. – Уже и пошутить нельзя. А зря вы, кстати. Аннель – классная девчонка, доверчивая только чересчур. Вы же опытный мужчина, поухаживали бы красиво, и она забыла бы этого лоха.
– Милорд, простите, – простонала Аннель.
– Да нет, – неожиданно усмехнулся мужчина. – Пожалуй, я соглашусь с определением леди Эужении. Действительно самонадеянный идиот.
Блондинка устало прикрыла глаза, как будто у нее разом кончились силы.
– Эжени, я пришлю сейчас лекаря, он осмотрит вас.
Я флегматично кивнула. Запал прошел, шутка и вправду была идиотской, да еще и Аннель растравила. Правильно говорят, что месть – блюдо, которое подают холодным. Рано еще девчонке, не отгорело.
– Прости, – тихо сказала я. – Глупая была идея. Да еще и мужику постороннему про твои обиды растрепала.
Аннель судорожно мотнула головой.
– Все в порядке, – сбивчиво ответила она.
– Милорд, – я в упор уставилась на короля. – Я могу надеяться на ваше благородство? Забудьте все, что я тут наболтала. Считайте, что я все еще не в себе.
Теодор не ответил, но поднялся и неожиданно низко мне поклонился. Я опешила, а он так же молча поцеловал дрожащую руку блондинки и покинул комнату.
Глава 3. Разведка боем
Долго ждать обещанного лекаря не пришлось: он явился, едва за королем закрылась дверь, словно все это время ошивался поблизости.
Ну и черт с ним: это его король расшатал мою хрупкую психику, вот пусть теперь со мной и возится!
Приятный улыбчивый толстячок волчком крутился вокруг меня, то проверяя пульс, то оттягивая вниз нижнее веко и изучая мои глаза, и болтая, болтая, болтая без умолку.
Голова у меня разболелась минуте на десятой, мышцы сводило от нескончаемых ответных улыбок. Начал непроизвольно дергаться уголок рта, и доктор тут же выдал очередную тираду о запущенном состоянии моего организма.
– Ну что же вы так, голубушка? – Риторически вопрошал он.
Я устало кивала. За четверть часа я побыла и рыбкой, и зайкой, и черти чем с хвостиком. На все уже согласна, только перестань трещать.
– Себя надо беречь! Любить себя надо, жалеть. А вы! – Укоризненно щебетал толстяк.
Аннель, кажется, даже начала ему поддакивать. Эти двое явно собирались спеться, что было отнюдь не в моих интересах. К блондинке у меня возник уже как минимум один вопрос, с каждой минутой становящийся все более насущным.
– Короче! – Взорвалась-таки я. – Ваш диагноз.
– Повышенная возбудимость на почве нервного потрясения, – обиженно сообщил лекарь. – Как следствие, большая утомляемость и агрессивность.
– То есть все в порядке? – Уточнила я.
– Моя дорогая, я же объяснил…
– Вы объяснили – я поняла, спасибо, свободны! – Отчеканила я. – Вы же сами сказали про утомляемость и злобность! Так вот, я от вас уже устала, и не злите меня!
Добрый старичок недовольно покачал головой, но моему воплю внял, пообещав напоследок прислать служанку с успокаивающим настоем. После этого он наконец-то свалил, а я резво повернулась к Аннель.
– Где здесь туалет?!
– Ох, прости, – смутилась девушка. – Я должна была сразу подумать. Сейчас!
– Долго я в отключке пробыла? – Спросила я, последовав за блондинкой и с недоумением наблюдая, как эта аристократка по плечо засовывает руку под мою кровать.
– Совсем немного. Ты появилась вчера утром, а сейчас едва миновал полдень.
Значит, чуть меньше суток. Ничего удивительного, что терпение организма иссякло, и он начал негодовать.
– Вот, – с гордой улыбкой предъявила мне результат раскопок Аннель.
Это оказалась пузатенькая ваза с довольно широким горлышком. И с крышечкой.
Мне резко поплохело. Моим личным мерилом цивилизации всегда являлись предлагаемые ею блага. Согласно моей внутренней шкале, это милое королевство застряло в своем развитии на уровне каменного века.
– Что это? – Умирающим голосом вопросила я.
Ау, доктор, ты где? Мне сейчас срочно понадобится реанимация!
– Ночной горшок, – с удивлением уставилась на меня блондинка.
– А другого нет? – Глупо спросила я.
– Ты не бойся, он абсолютно новый, – успокоила меня девица.
Я расстроено прикусила губу. Обалдевший организм перестал выдвигать ультиматум, но легче от этого не стало.