– Что ты задумал?
Вместо ответа Адриан развернул передо мной около десятка карт королевства примерно одного масштаба. Самую крупную и четкую отложил в сторону, назвав эталоном. Поставил на стол стопку разномастных потрепанных книжек. И только после этого пояснил.
– Никто не знает подлинного местонахождения ларца. Нет никаких записей и свидетельств. Лучшие следопыты Монтеррейса не смогли ничего определить – защитные чары преодолимы только для странниц. Но я хочу попробовать другой путь, Жень. Каждый Выплеск был достаточно подробно задокументирован: время, размер ущерба, перечень пострадавших. Воздействие было неравномерным и происходило не одномоментно.
– Ты хочешь попытаться определить эпицентр, – уточнила я, пристально глядя на мага.
Тот кивнул и высыпал поверх карт с десяток цветных карандашей.
– Нам придется посмотреть чертову уйму записей, Женька, и попытаться хотя бы приблизительно градировать степень воздействия.
– Давай попробуем, – я пожала плечами, отбирая у союзника первую книгу и пододвигая поближе лист для записей.
Работа была кропотливой, хотя не такой уж нудной. Мы спорили, тыкали пальцами в плохо пропечатанные строчки, передавали друг другу маркеры и читали-читали-читали. Не только отчеты очевидцев тех далеких дней: воспоминания, пересказы слухов, заметки путешественников – все, что могло пролить хоть какой-то свет на те давние события.
Засиделись мы до позднего вечера, а утром продолжили. Тетушка Санья ворчала в притворном недовольстве, что мы два сапога пара – оба одинаково сумасшедшие. Адриан периодически пропадал из дома на несколько часов то за новыми данными, то навещая своих пациентов. Я продолжала регулярно появляться на улицах города в сопровождении хозяйки, поддерживая незамысловатую легенду о своем происхождении. День на третий меня уже узнавали соседи, торговцы в лавках со мной здоровались, и тетушка Санья иногда доверяла мне самостоятельно выскочить за покупками. В местной денежной системе я разобралась быстро, с окружающими была приветлива, и несколько раз меня даже посещала крамольная мысль, что жить в этом добродушном приветливом городе вполне можно. Толстенький бакалейщик то и дело угощал меня конфетками, шутливо сетуя, что старший сын у него уже женат, а младший еще мал. Я отшучивалась, нехотя брала подношение и торопилась выскочить из лавки. Булочник просто улыбался, протягивая мне свежую ароматно пахнущую сдобу. Высокий и широкоплечий, он был обладателем гулкого баса, и первое время я нервно вздрагивала от одного его голоса. Потом привыкла и даже начала получать удовольствие от коротких разговоров с этим мужчиной, тем более с расспросами он ко мне не лез, даже когда мне пришлось в его лавке поправлять шляпку, свалившуюся из-за неплотно завязанной ленты. Мужчина только мазнул по мне равнодушным взглядом и деликатно отвернулся, рассеянно прокручивая на мизинце тонкое колечко из дешевого металла с черной круглой вставкой, удерживаемой двумя перевитыми жгутами. Смотрелось оно на мощном мужчине несколько странно, но когда я не удержалась от вопроса, булочник с коротким смешком пояснил, что выбирая ему подарок на очередной день рождения, его драгоценная супруга несколько ошиблась с размером, а эту безделушку приходится теперь таскать, чтобы не обидеть женщину.
Но чем бы я не занималась днем, вечером мы с Адрианом неизменно засиживались в его комнате. Несколько карт мы просто перепортили до нечитаемого состояния. Пару раз рассорились до демонстративного молчания и взглядов исподтишка. Но долго дуться друг на друга не могли и то один, то другой начинали тихо хихикать. Мир восстанавливался, исследования продвигались.
Когда нам вконец надоедало копаться в старых книгах, парень садился на стуле задом наперед и обхватывал его спинку. Я же забиралась с ногами на его кровать, закутывалась в плед, обнимала подушку и, как завороженная, слушала рассказы Адриана о Монтеррейсе. Они походили и одновременно отличались от аналогичных рассказов Его Величества: Адриан знал изнанку жизни королевства. Мысленно, вместе с магом, я бродила по дорогам этой удивительной страны, смотрела на ночное небо, купалась в лесных озерах, слушала пение птиц, наблюдала за работой ремесленников, узнавала о заботах и чаяниях простого люда. А потом истории менялись, Адриан припоминал годы учебы среди ровесников-аристократов. Со сверстниками он никогда особо не дружил, те платили ему неприязнью, и парень проявлял поистине неистощимую фантазию в устраиваемых «друзьям» каверзах. По сравнению с ним я была просто пай девочкой, но и у меня находилось, чем позабавить сообщника.