– Ты уверен? Без проблем организую.
Так случился мой второй таароф в Иране, и на этот раз мамы, которая могла бы мне помочь, рядом не оказалось.
– Ну да. Я уверен. Если можно, я принял бы душ. А потом, наверное, еще вздремнул.
– Хорошо. Полотенца в шкафу.
– Спасибо.
Маму обняла меня, поцеловала в обе щеки и поспешила на помощь в укладывании Лале.
Я оставил чемодан Лале в коридоре, втащил собственный в комнату и закрыл дверь.
Комната была примерно вполовину меньше моей спальни дома: двуспальная кровать с оливково-зеленым покрывалом и подходящие по цвету зеленые занавески, прикрывающие маленькое круглое окошко над ней. В углу – небольшой деревянный письменный стол, на стене над ним снова фотографии. Я узнал на них дядю Джамшида и дядю Сохейла, их детей, но среди людей на фото было много незнакомцев. Несколько очень старых черно-белых кадров времен детства и юности Маму.
Один из них был мне знаком: фото Маму с ее родителями. Маму на нем столько же, сколько мне сейчас. Длинные прямые волосы, спадающие на грудь. Она не улыбается, но кажется, что вот-вот это сделает.
У мамы такая же фотография висит в рамке в гостиной, на стене, соседствующей с кухней и Дверью-Турболифтом. Это единственное фото моих прабабушки и прадеда (со стороны Маму), которое есть у нас в архиве.
Я стянул футболку через голову. Она была вся липкая и пахла несвежим после долгого путешествия. Лицо было настолько жирным, что, казалось, вот-вот стечет на пол. Мне срочно нужно в душ.
Однако еще сильнее я хотел в туалет.
Я заглянул в уборную. Идеальная фарфоровая чаша, вмонтированная прямо в пол, а вокруг – абстрактная мозаика из розовой плитки.
Мама предупреждала о том, какие у Маму в доме туалеты. В Иране, особенно в старых домах, принято присаживаться на корточки, чтобы сходить в туалет, а не садиться на унитаз, как мы привыкли. Считается, что это более полезная для здоровья практика.
Я надеялся, что мышцы ног в самый ответственный момент меня не подведут. Фактически же я нарезал круги вокруг фарфоровой чаши, изучая ее, как воин-клингон оценивающе осматривает врага. Я не знал точно, как ею воспользоваться так, чтобы не залить все вокруг.
Но в туалет мне действительно очень хотелось.
Я принял душ, натянул какие-то шорты и уже было достал лекарства, но потом решил, что приму их, когда проснусь, за завтраком.
В комнате было слишком душно. Совсем не влажно при этом, и я чувствовал, как молекулы воздуха трутся о кожу лица, которое я только что тщательно вымыл. В углу я заметил квадратный вентилятор, вытащил его на середину комнаты и включил. Он немного пожужжал, а потом на какой-то краткий момент мне было видение, что он сейчас потерпит крушение с непоправимыми последствиями и взорвется, превратившись в бесформенное облако дыма и горку деталей, но вентилятор постепенно стал набирать обороты.
Однако он не мог стоять на месте. Он трясся, гремел по полу и, пританцовывая, приближался ко мне.
Я поставил вентилятор под таким углом, чтобы он двигался в противоположную от меня сторону. Но к тому времени, как я снял штаны и откинул простыни, вентилятор протанцевал по кругу и теперь снова располагался ко мне лицом, неумолимо двигаясь к кровати с треском и дребезжанием.
Этот вентилятор был самим злом.
Я оттащил Танцующий Вентилятор на середину комнаты и подпер своим чемоданом, чтобы удержать его на месте. Вентилятор зловеще загрохотал и запрыгал туда-сюда на своих резиновых ножках. Чемодан частично блокировал воздушный поток, но по крайней мере я мог быть уверен, что этот монстр не подкрадется ко мне, пока я сплю.
Я юркнул в кровать и отвернулся лицом к стене, но при этом чувствовал присутствие вентилятора.
Он на меня смотрел. Ждал, пока я утрачу бдительность.
Глубоко деморализующее ощущение.
История американо-иранских отношений
Бах.
Тук – скрип – тук.
Я моргнул и оглянулся. Во сне я сбросил с себя простыни, Танцующий Вентилятор лежал лицом вниз, и его лопасти беспомощно выталкивали воздух в пол.
В комнате стало душно и сухо. Когда я решил присесть, оказалось, что мой затылок прилип к бежевой наволочке Маму. Во рту было сухо до корок, ощущения просто омерзительные.
Тук – скрип – тук. Что-то стучало по оконной раме за зеленой занавеской. Падавшая на нее тень больше всего напоминала тень гуманоида. Я отодвинул занавеску и выглянул наружу, заморгав от яркого света. Но того, кто только что был там (если он вообще был одушевлен), уже и след простыл.