– А ты будешь?
– Мне нельзя, – отозвался Сухраб.
– Как это?
– У нас сейчас пост. Мы бахаи. Ты знаешь, что это за религия?
– Да. У мамы в Америке есть несколько друзей этого вероисповедания. А сколько длится пост?
– До самого Навруза. Каждый год мы постимся последний месяц в году.
– Ого.
Я не мог есть десерты в присутствии того, кто не сможет разделить эту радость со мной.
– Я тогда пока тоже не буду. Мы же вернемся сюда после Навруза? Вместе и поедим.
Сухраб сощурился в улыбке.
– Конечно.
Мы заплатили за патоку (то есть это сделал Сухраб) и попрощались с его дядей.
Ага Резаи пообещал приготовить свежие десерты фалуде к нашему возвращению.
– Может, я в следующий раз возьму с собой сестру, – сказал я по пути обратно к дому Маму. В моем пакете звякали бутылки с патокой.
– Лале. Правильно?
– Ага.
– Сколько ей?
– Восемь. А у тебя есть сестры? Или братья?
– У меня нет, – ответил Сухраб.
– А ты хотел бы?
– Хорошо было бы иметь брата. С ним можно играть в футбол. – Сухраб снова сощурился, глядя на меня. – А ты играешь в футбол? Ну, в соккер? – Он произносил это слово как «соккэр», что звучало очень круто.
– Э…
Я не состою в футбольной команде с двенадцати лет, но иногда мы играем в соккер на уроках физкультуры, если только в программе нет игр с сеткой, вифл-болла или бега на время.
– Мы почти каждый день играем. Если хочешь, можешь к нам присоединиться. Завтра после обеда, идет?
– Хорошо.
Не знаю даже, почему я согласился. Я не так уж сильно любил соккер/неамериканский футбол.
Сухрабу как-то удалось рассказать о нем как о лучшем, что существует на планете.
Он снова засмеялся, но смех его не был злобным.
– Таароф – это не про тебя, да?
– Ой, извини. – Я напрочь забыл про Главное Правило Этикета. – Ты что, не хочешь, чтобы я к вам присоединился?
Сухраб перекинул одну руку мне через плечо.
– Ну что ты. Обязательно приходи с нами поиграть, Дариуш.
– Ладно.
Сухраб проводил меня обратно к дому Маму.
– Увидимся завтра? И пойдем на футбол.
– Да, – отозвался я. – До завтра.
– Я за тобой зайду. Будь готов после обеда.
– Хорошо.
– Ну ладно. – Сухраб рысью побежал по улице и повернулся, чтобы помахать мне, прежде чем завернуть за угол.
Я отнес патоку на кухню. Бабу как раз наливал себе чай.
– А что, все остальные еще спят?
– Да. Чаю хочешь, Дариуш-джан?
– О. Да, пожалуйста.
Я снова забыл про таароф, но дедушка, казалось, не был против. Он налил мне чашку чаю, потом взял кусочек сахара и зажал его между зубами. Я часто видел персов, которые пьют чай именно так, пропуская его через кусок сахара, но сам я был категорически против любых подсластителей в чае.
Думаю, это все из-за «Чайного рая».
Мы сидели и пили чай в полной тишине, которую изредка прерывал звук прихлебывания. Бабу вроде не был против того, чтобы не разговаривать, да я и сам понятия не имел, о чем с ним говорить.
Я думал, что встреча с дедушкой в реальной жизни будет совсем другой.
Думал, что буду знать, что сказать.
Но я провел так много времени по другую сторону экрана от него. Смотрел на него как на героя из какой-нибудь серии «Звездного пути».
Я не понимал, как разговаривать с ним в реальности.
Бабу моргнул и пригладил пальцем свои кустистые усы. А что, если и он привык смотреть на меня как на героя из серии «Звездного пути»?
Эта мысль причиняла мне глубокое неудобство.
Кто-то играл с моими волосами.
– Дарий, – сказала мама. – Просыпайся. Пора ужинать.
Я резко выпрямился, ударившись коленом о стол, рассыпал миску с арбузными семечками и опрокинул пустую чашку.
– Прости. Я не спал.
– Пойдем. Что-нибудь съедим, и ты снова ляжешь поспать.
– Ладно.
Маму приготовила аш-э реште, что-то вроде персидского густого супа-лапши.
Не самый мой любимый суп, но ей я об этом сказать не мог.
Мы зачерпывали суп хлебом с толстой коркой, пока Бабу брал интервью у Лале на фарси. Она неплохо справлялась, хотя несколько раз переключалась на английский, например, когда рассказывала про «саб с фрикадельками» и «аэропорт».
Казалось, сестра рассказывает Бабу всю эпопею нашего путешествия сквозь пространственно-временной континуум.
Не представляю, откуда она брала всю эту энергию.
Я клевал носом, но встряхивался, пока мама наконец не сказала:
– Дарий, почему бы тебе не пойти в постель? Это в порядке вещей.