Не самое большое разочарование, которое папа испытывал в жизни по моей вине, но я чувствовал, что это все равно его задевало.
– А с друзьями у тебя как? Много у тебя друзей?
Краснота с ушей перекинулась на шею и щеки.
– Ну. Не то чтобы. Кажется, я не очень прихожусь ко двору.
Сказав это, я тут же взглянул на папу, потому что Стивену Келлнеру категорически претила жалость к себе. Но, к счастью, он все еще был сильно занят фесенджаном.
Сухраб внимательно смотрел на меня. Улыбка на его губах угасла.
– Это из-за того, что ты иранец?
– Думаю, да.
Ложкой он снял часть мяса с куриной ножки и зачерпнул немного риса.
– Ты единственный иранец в школе?
– Нет. Есть еще девочка. Она иранка на сто процентов.
– Твоя девушка?
Я чуть не подавился рисом.
– Нет, – кашляя, сказал я. – Мы просто друзья. Ее зовут Джаване. Джаване Эсфахани. Ее бабушка с дедом родом из Исфахана.
– Это отражено в ее фамилии, – сказал Сухраб. – Эсфахани. Из Исфахана.
– А.
Бабу прочистил горло и указал на меня ложкой.
– Дариуш, – произнес он. – Ты разве этого не знаешь?
– Э…
Дед повернулся к маме.
– Все потому, что ты его не учишь. Ты хотела, чтобы он стал американцем, как Стивен. Не хочешь, чтобы он был персом.
– Бабу! – Мама начала спорить с ним на фарси, и Бабу парировал, продолжая тыкать в меня ложкой.
– Дариуш. Ты не хочешь учить фарси?
– М-м.
Конечно, я хотел. Но не мог признаться, потому что тогда мама почувствовала бы себя виноватой.
Я немного осел на кресле.
И тут мне на помощь пришел Сухраб. Он кашлянул и произнес:
– Кто хочет тах диг?
Так называют в Иране золотистую корочку риса со дна кастрюли.
Это всемирно признанная наивысшая форма риса.
Во многих семьях споры на время откладываются, когда заходит разговор о дележке тах дига.
– Спасибо, – пробубнил я.
Сухраб улыбнулся с прищуром и протянул мне кусок золотистой рисовой корочки.
– Пожалуйста, Дариуш.
На прощание я проводил Сухраба до двери.
– Маму сказала, вы завтра собираетесь в Персеполь.
– Кажется, да.
– Она спросила, не хочу ли и я поехать с вами.
– О. Клево.
– Я не поеду, если ты не захочешь, Дариуш. Это ваш семейный выезд.
– Нет, все в порядке. Я хочу, чтобы ты поехал. Правда.
Мне предстояли часы в ловушке. То есть в одной машине со Стивеном Келлнером. Присутствие Сухраба могло бы на самом деле облегчить мою участь.
– Хорошо. Тогда увидимся утром?
– Да, до завтра.
Я не питал больших надежд на то, что мы с папой продолжим здесь по традиции каждый вечер смотреть «Звездный путь», но я все равно отправился на поиски компьютера Бабу.
Напротив комнаты Лале располагалась застекленная терраса (правда, сейчас в ней было темно) с огромным окном, закрытым шторами-жалюзи, и излюбленным всеми бежевым диваном перед ним. По противоположной стене на деревянном антикварном столике стоял большой телевизор. Кругом лежали DVD-диски и кассеты – в основном дублированные на фарси версии болливудских фильмов.
С обеих сторон от телевизора и над ним можно было увидеть продолжение экспозиции Картинной Галереи Семьи Бахрами.
Фариба Бахрами любила фотографии.
На одном фото мама в больничной обстановке держала на руках новорожденную Лале. Папа обнимал их обеих и выглядел немного нелепо, но все же даже в светло-голубом больничном халате умудрялся излучать какой-то тевтонский стоицизм. Под папиным локтем стоял мелкий, тогда еще совсем писклявый я, приподнявшись на цыпочки, чтобы хоть одним глазком взглянуть на свою крошечную сестренку.
Фотографий было очень много. Дядя Джамшид и его дети. Семья дяди Сохейла. Я узнавал всех по карточкам, которые показывала мне мама. Другие фото я видел еще дома, потому что их Маму посылала мама. Например, вот этот снимок Лале с прошлогоднего Хэллоуина. Она была одета в Дороти из «Волшебника из страны Оз».
Прошлым летом Лале была совершенно одержима «Волшебником из страны Оз». Той версией, где играла Джуди Гарленд. Она смотрела его, несколько раз оббегала гостиную и снова садилась смотреть, и так весь день.
Тогда на Хэллоуин мама заплела Лале волосы (из кудрявых персидских волос получились идеальные косички) и нашла платье в бело-голубую клетку. Папа раздобыл ярко-красные кроссовочки со светящейся подошвой, которые заменяли Лале красные башмачки.
Мама с папой по праздничной традиции пошли вместе с Лале по домам соседей, а мне наказали следить за нашим и при необходимости раздавать сладости гостям.
Я был недостаточно крут, чтобы меня приглашали на хэллоуинские вечеринки в компании Бездушных Приверженцев Господствующих Взглядов. На самом деле моей крутизны не хватало даже на приглашение на вечеринки «середнячков». По социальному статусу я был просто Чайным Даше, даже если такой клички тогда еще не придумали. Поэтому я сидел дома и смотрел «Звездный путь: Первый контакт» (самый страшный фильм эпопеи «Звездный путь»), время от времени раздавая забредавшим соседским детям упаковки чашечек «Ризис» с арахисовой пастой.