Я толкнул его плечом, и он выдохнул и немного расслабился.
– Все в порядке, Дариуш.
Я и без его слов знал, что это не так.
Далеко не так.
Мы с Сухрабом сидели в саду и разговаривали до тех пор, пока не опустилась вечерняя прохлада. Тонкие темные волоски на руках Сухраба встали дыбом.
– Пойдем внутрь. Становится поздно. Думаю, мама уже ушла.
Я поежился.
– Хорошо.
Я отсидел себе ногу. Теперь, когда я шел за Сухрабом в дом, мне казалось, что я шагаю по осколкам стекла.
Но в целом я чувствовал себя лучше. Сухраб обладает таким воздействием на людей.
Все ушли. Только папа и Бабу сидели за кухонным столом, пили чай и вели тихую беседу.
– Я не знаю, – говорил отец. – Он всегда все усложняет.
– Поздно уже его менять, – отвечал Бабу. – Ты не можешь все время его контролировать, Стивен.
– Я и не хочу его контролировать. Он просто такой упрямец.
Мои уши горели. Я подождал, пока они заметят меня и Сухраба в дверном проеме.
– Не волнуйся так, Стивен. По крайней мере, он подружился с Сухрабом. С ним все будет хорошо.
– Ты так думаешь?
Бабу кивнул.
Папа смотрел в свою чашку чая. Его кадык ходил вверх-вниз.
А потом он сказал:
– Кажется, Сухраб – единственный друг, который у него был в жизни.
Глубоко в моей груди под действием силы гравитации в этот момент взорвалась звезда главной последовательности.
Меня бесило, что папа так думал обо мне.
Бесило, что он был прав.
Бесило, что его слова мог услышать Сухраб.
– Кхм, – кашлянул я громче, чем нужно было.
Отец поднял глаза и увидел меня. У него тоже мгновенно покраснели уши.
Я хотел, чтобы он что-то сказал. Чтобы взял свои слова обратно.
Но Стивен Келлнер никогда не говорил того, в чем не был полностью уверен.
Меня спас Сухраб.
– Храни вас Бог, ага Бахрами. Счастливого Навруза.
– Храни тебя Бог, Сухраб-джан.
– Ну, спокойной ночи, – сказал я.
Я проводил Сухраба в гостиную, которая выглядела так, будто туда на Вечеринку Двенадцатого Уровня приходили двадцать-тридцать Бездушных Приверженцев Господствующих Взглядов.
Как я уже говорил, алкоголь в Иране под запретом (не то чтобы это останавливало абсолютно всех от его распития, но семью Бахрами точно останавливало), так что пустых бутылок и одноразовых стаканчиков в комнате не было, но зато в большом количестве присутствовали грязные тарелки, чашки и горы кожуры от жареных арбузных семечек, а также несколько отпечатков вымазанных в сахарной пудре рук на стенах.
Это преступление было на совести одного-единственного человека. По росту эти отпечатки могла оставить только Лале.
У двери Сухраб снял пару садовых тапочек Бабу, которые он надевал, когда выходил со мной на улицу. На нем все еще были те самые черные носки. Я никогда не носил носков под сандалии, но Сухрабу это неплохо удавалось.
Он был Настоящим Персом.
– Спасибо, – сказал я.
– Дариуш. Помнишь, что я тебе сказал? В семье твое место пустовало.
– Да.
– Для меня оно тоже пустовало, – сказал он. – У меня тоже никогда не было друга.
Я почти улыбнулся.
Почти.
– Завтра увидимся?
– Да. Если захочешь. Ну то есть, думаю, да.
Сухраб склонил голову, как будто я сказал что-то смешное, потом кивнул и сощурился.
– Ладно. Храни тебя Бог, Дарий.
– Храни тебя Бог.
Борг в мире трав
Звяк. Звяк.
Танцующий Вентилятор продолжал плясать по комнате и отбивать резиновыми ножками все тот же синкопированный персидский ритм, который я слышал весь вечер, но разбудил меня не он.
Я неслышно вышел из комнаты, стараясь по возможности наступать на коврики. Плитка под босыми ногами была холодная.
Звяк. Пш-ш.
Звуки раздавались из кухни.
– Мам?
Мама в халате стояла у раковины, натянув до самых локтей ярко-розовые резиновые перчатки Маму. Ее волосы все еще были убраны в повседневном стиле по-персидски – сплошной каскад кудряшек, хотя несколько локонов все же сумели выбиться из аккуратной прически.
Справа от раковины высились настоящие Ворота Всех Наций из кастрюль, сковородок, тарелок, стаканов и чашек.
Целая гора чашек.
– Привет, сынок.
– Чем это ты занята?
– Не могу заснуть.
– Можно помочь?
– Все в порядке. Иди спать.
Я видел, что это не более чем таароф.
– Мне тоже не спится.
– Ладно. Вытри их, пожалуйста. – Мама кивнула в сторону больших блюд на сушке. – Можешь складывать их одно на другое на столе.
Я вынул кухонное полотенце из ящика возле плиты, потом взял керамическое блюдо для риса и принялся его вытирать. Это было огромное белое блюдо с концентрическими кольцами из крошечных зеленых листиков.