– Вот что я забыла, – сказала она, разворачивая огромную бело-голубую скатерть на поверхности стола для пинг-понга. Ее края зацепились за столбики для сетки, и получились две небольшие палатки. – Разложи вот тут листья, пусть обсохнут немного.
– Ладно.
Я сделал, как меня просили: разложил листья так, чтобы они друг друга не задевали. Вода впитывалась в скатерть, делая ее прозрачной.
– Дариуш!
Сухраб схватил меня за плечи сзади и покачал из стороны в сторону.
У меня даже шею немного закололо.
– Ой. Привет.
На нем были клетчатые пижамные штаны такого размера, что в одной штанине легко уместился бы весь Сухраб. Они держались у него на талии при помощи шнурка. Я это заметил, потому что зеленое поло он заправил в штаны.
Как только Сухраб увидел салат, он отпустил меня и побежал в дом, болтая с мамой на фарси на первой космической скорости.
Я стал невидимкой.
Я смотрел на Сухраба с порога, и он почему-то казался мне моложе своих лет: утопающий в пижамных штанах мальчик с заправленной футболкой.
Я знал, что он скучал по отцу, и это не обязательно было проговаривать вслух.
Я очень за него переживал.
И еще мне было плохо оттого, что я жалел себя. Еще один Навруз Сухраб провел вдали от отца, а я беспокоился о том, что меня никто не замечает.
Но вот Сухраб повернулся ко мне, заметил, что я смотрю на него с порога, и снова сощурился. Его улыбка была как супернова.
– Дариуш, ты любишь секанджабин?
– Что?
– Секанджабин. Пробовал?
– Нет, – сказал я. – А что это?
Он достал из холодильника невысокую банку с широким горлышком, быстро бросил пару слов своей маме и вышел в сад.
– Это мятный сироп. Смотри.
Сухраб снял с банки крышку, стряхнул воду с листа салата и окунул его в соус.
Если его лицо раньше напоминало супернову, то теперь, стоило ему откусить кусочек листа, оно превратилось в аккреционный диск, один из самых ярких объектов во Вселенной.
Мне нравилось, что Сухраб мог так трансформироваться.
Я взял маленький листочек и тоже попробовал соус. Он был сладкий, отдавал мятой, но угадывалось в нем и что-то кисленькое.
– Уксус.
– Да. Бабу всегда добавляет чуть-чуть уксуса.
– Так его Бабу приготовил?
– Да. А ты ни разу не пробовал?
– Нет. Я даже не слышал никогда о таком сиропе.
Как я мог не знать, что мой дедушка готовит секанджабин?
Не знать, что секанджабин – это так вкусно?
– О его рецепте ходят легенды. Мой папа… всегда сажал много мяты, чтобы Бабу использовал ее в приготовлении. – Он показал рукой на сад. – Видел нашу мяту?
– Да.
– Разрослась теперь. Бабу давно уже сироп не делает.
– А.
Сухраб окунул в банку еще один лист и передал секанджабин мне.
Вкус был волшебный.
– Спасибо, что заглянул, Дариуш.
– Это же традиция такая: посещать друзей на следующий день после Навруза. – Я взял еще один лист салата. – Так ведь?
Сухраб сжал мне плечо, сунув в рот еще один лист салата с соусом. Он кивнул, прожевал и проглотил закуску, а потом улыбнулся со своим фирменным прищуром.
– Так.
После того как я помог Сухрабу расправиться со всем салатом на столе (целых два кочана!), он побежал одеваться, а я стал наблюдать, как ханум Резаи делает хлеб. Она отбила тесто посыпанными мукой руками, потом присыпала его сверху смесью сушеных трав и специй.
– Тебе нравится такой хлеб, Дариуш-джан? С травами?
– М-м, да. Мама иногда покупает такой в персидской пекарне.
– А сами вы такой не печете?
– По правде говоря, нет.
– Я и для вас тогда испеку. Положите в холодильник и потом возьмете с собой домой.
– Маман! – сказал Сухраб, снова появившийся в дверном проеме, уже в нормальных брюках и в белой футболке-поло. Он что-то сказал маме на фарси, что-то по поводу ужина, но сделал это слишком быстро. – Вперед, Дариуш. Пойдем.
– Э… Спасибо, – сказал я его маме, пошел за Сухрабом к выходу и нагнулся, чтобы завязать шнурки моих «вансов».
Он хотел мне что-то показать.
Королевство цвета хаки
От дома Сухраба мы пошли вниз по улице в противоположную от дома Маму сторону. Ветер усилился, и в воздухе чувствовались свежесть и легкая нотка пыли.
Когда мы проходили перекресток, Сухраб махнул рукой вправо.
– Вот там, километрах в пяти отсюда, моя школа.
В слове «километрах» он ставил ударение на слог «ло», а не на «ме». Это было прикольно.
– Тебе там нравится?
– Нормально, – пожал он плечами. – Я учусь в одном классе с Али-Резой и Хуссейном.
– Ой.
Где бы на земле вы ни ходили в школу, Бездушных Приверженцев Господствующих Взглядов было точно не избежать.