Олег Рыбаченко рассерженно брякнул по-немецки:
- Вы что человеческими словами изъясняться не можете.
Фриц вылупился: недочеловек, знает язык расы господ?
Юный Рыбаченко-младший понял, что напрасно выдал себя, раскрыл то, что лучше держать в секрете, но… Слово не воробей - упустишь, не поймаешь. Правда, толстый врач верзила напустил на себя равнодушный вид, слово забил произнесенную мальчишкой немецкую фразу. Снова повторил прежний жест и показал сложенную охапку.
И Олег Рыбаченко понял - посылают его как слугу за дровами…
Получать побои снова после гордого отказа не хотелось. Да и шанс упускать никак нельзя.
Что же, а чего из себя гордость центуриона или точнее патриция ломать. Мысль о побеге, разумеется, пришла - приспела сразу, как только щёлкнули под большим ключом тяжёлые наручники. Хотя может логичнее сказать, что она вообще не уходила! Но оказалась мыслишка похожа на перепуганного кролика, который бежит в свете фар, не зная, что уже, в сущности, пойман. А ещё - как только Олег Рыбаченко отошёл от стоянки - мальчик увидел, что следом идёт оборотень-волк. Один из тех странных приученных мутантов что охраняют колону пригнанную СС. При этом никто из конвоя в сторону спешно карабкающегося по осыпи босоного мальчишки, демонстративно не смотрит. Хотя Олег Рыбаченко и чувствовал, что, скорее всего скрытая камера снимает его движения. Даже удивительно, насколько фрицы технически продвинулись. Если наши не ответят достойно, то плохо будет.
Каменистая осыпь больно колола уже поджившую подошву беззащитных детских ног. Сильно сбитые ступни уже начали грубеть, но это процесс довольно болезненный, когда ты ступаешь на острые каменья. Олег тихо охал, стараясь не показать, что ему больно и не смотреть на вновь проступившую кровь. Но тут его словно захлестнуло цунами необъяснимого.
Страх мгновенно, причем не объяснимо, лишил мальчишку-пионера собственных мыслей и желаний. Только захотелось обернуться в сторону оборотня(?). Под взглядом нечеловеческих глаз нацисткой зверюги Олег Рыбаченко невольно заледенел и застыл. Но тут же свежеиспеченного пионера обдало пылающим жаром, и мальчик задвигался, как автомат с завода. Наломал росшие в расщелинах, ещё не зазеленевшие после зимы, сухие стволики берёзок и кипарисов - много, еле дотащить. Сложил в большой, прозрачный мешочек, отволок, не различая дороги к стоянке.
Олег Рыбаченко во время пути отчаянно пытался побороть лишающий мужества ужас. Пионер-отличник он или нет! Но эта напоминало попытку неумелого пловца удержаться на воде. То вынырнет, то опять захлестывает…
Волк-оборотень шёл за ним: время от времени, останавливаясь и принюхиваясь к оставляемым мальчишкой босым следам.
Пионер-гений ощутил облегчение от волны ужаса лишь, когда вернулся в расположение лагеря.
Гнусные нелюди-фашисты на Олега Рыбаченко, кажется и не смотрели. Хотя на самом деле пара эсесовцев не спускала взгляда. Только когда он сложил принесённое, старший доктор-палач, глянув мельком, перебросил мальчишке что-то… эге! Олег окончательно пришел в себя. Жадно схватил, думая, что может за работу выдали шоколадку или чего-то сверх пайки. И вылупился - лежали, кремень и кресало. Кремень оказался, скорее всего, кварцем. А кресало - похоже на кусок напильника. Как всем этим пользоваться - развитый пионер Олег в теории знал и даже с интересом, тоже как Робинзоны Полесья попробовал бы… если бы не странные обстоятельства.
Олег потрогал ногой отсыревшие ветви, потом рукой и покачал головой.
- Трут… - Тихо сказал по-русски пионер, неожиданно кашлянул и повторил. - Трут нужен. - И с трудом удержался от перехода на немецкую речь. - Так не загорится.
Олег поглядел на них… Непонятно, зачем фрицам, у которых есть и зажигалки и спички и, наверняка даже с собой огнемет - этот дедовский способ получения огня понадобился. Хотят проверить смекалку пионеров. Делают замеры умственного развития советского человека? Или, тривиально издеваются над пленным мальчишкой? Кто их поймет эти словно с другой планеты!
Гитлеровцы переглянулись, оскалились. Самым странным и… и жутким для Олега Рыбаченко то, что у лица у них оказались не злые, не жестокие, даже не насмешливые нет! Очень любопытные словно рассматривают диковинного зверька, особенно яркий интерес прописан у старшего профессора словно нарочно снявшего очки. Равнодушия ни капли, так интересно - как ученые следят за экспериментом.
Олег Рыбаченко повторил шепотом, стараясь справить с волнением в голосе:
- За зиму все отсырело! Не пойдет!
В глазах скорее наигранное, чем искренне непонимание, но снова без злости. Но потом один из молодых - не тот, который расковывал Олега - ворча, встал, потянулся, потёр под смех остальных эсесовцев, отбитый о седло зад… Олега не слишком удивило, что часть немцев использует для перемещения лошадей - горючее дефицит. Хотя ведь почему-то ползут за ними транспорты? Нацист-враг принёс от сложенных сёдел коробку, из которой достал что-то… Пионер подумал, что вату, но нет. Отдаленно похоже на комок из тонких ниток. Олег Рыбаченко, взяв это в руки, понял - сухой мох.
Опять пионера-вундеркинда удивило, отчего это фриц, да еще врач траву в запашке таскает… Может это мох не так уж и прост?
Ну, хватит думать, голова болит. Надо казаться - проще и глупее, чем ты есть. Как ни странно, но трут занялся сразу - Олег не ударял кремнём о кресало, а плавно скрёб (где-то читал) - и искры сыпались градом. А складывать костры (сейчас он сложил обычный “шалаш”) он умел уже несколько лет, большую часть жизни. Вскоре огонь заплясал вовсю - берёза хорошо горит и сырая. Тут молодые конвоиры из СС оживились, стали вгонять в землю по сторонам костра металлические стояки.
А у Олега Рыбаченко пошла кругом голова, что-то чрезвычайно едкое заползло в нос и моментально отключило сознание от реальности. Зато разом накатило потрясающее по реалистичности видение.
Даже личность ребенка изменилась, он себя представлял несчастной сироткой, при живых родителях. Причем, папа с мамой не бросили нет - лишили предков прав за долги и отправили мальчишку в исправительный, тюремный приют. Без вины, но раз твои родители задолжали, то и ты по судебному решению в диктаторской, космической империи - преступник-малолетка.
Приют для детей располагался в промышленном районе столицы и впрямь напоминал тюрьму. Всюду решетки, камеры-бараки. Олег Рыбаченко в реалистичном видении ночевал на деревянных плохо обструганных нарах. Рядом лежали другие мальчишки, как из рода людей так и инопланетяне. Ни каких одеял, матрасов, подушек, натруженное и нередко избитое тело лежит на голом дереве. Причем на ночь ногу приковывают за цепь, чтобы не сбежали. В камере детей около сотни, очень душно, тела потные, избитые рядом в углу параша, нет даже канализации. И это в Державе, чьи звездолеты бороздят просторы галактики, а флаги венчают десятки тысяч населенных миров! Впрочем, ребята стараются справить нужду на улице, примерно две трети суток у них занимает работа. Самой тяжелой считается в цеху, пыльная и нудная. От нее ужасно устает спина и руки, а перед глазами начинает “глючить”, операции простые, но трудоемкие требуют повторов. Более приятная работа, на свежем воздухе в поле или на стройке. Детей чтобы они меньше уставали и получали разрядку, стараются чередовать на различных трудовых процессах. Но все равно тело болит, многие мальчики, в приюте - людей почти половина постанывают во сне.
Олег Рыбаченко нервно ворочается, цепь звенит, кольцо растерло до крови ногу. Звучит сирена, это значит подъем, на работу. Детское тело еще не отдохнуло, прочие мальчишки - голые человеческой расы и мохнатые отпрыски других миров с трудом подымаются. Накопленная за месяцы рабства усталость отдается тупой болью в мышцах. Цепи, которыми управляет вмонтированный чип, слетают с ног автоматически, они сделаны из очень прочного сплава, который невозможно перепилить. Появляются надсмотрщики, звучат грозные окрики.