Странным образом эта мысль немного утешила. Олег даже стал вспоминать карту Крыма из Атласа. Но не мог её вспомнить - и сбился на недоумённые размышления о том, что всё-таки произошло нечто совершенно невозможное. Можно попасть в иное время - это фантасты со времен Марка Твена полюбили. В иное пространство, что современнее, на иную планету - предположим! Чёрт с ним, с разумом - вдруг это сверхцивилизации; люди которые на миллион лет опередили в развитии человечество балуются! Все невозможное возможно - знаю точно!!!! Но чтобы при этом менялась и твоя сущность, память, все выражение и не только у тебя?! Это уж тотально - беспредельное и запредельное…
Олег Рыбаченко спросил Дмитрия:
- А у тебя план на бой есть?
Мальчишка ответил:
- План простой - бей! - Тряхнув худющей, на которой видна каждая косточка спиной добавил. - А хорошо все-таки, когда ты не просто скелет, а на тебе играет могучая мускулатура. Хороший сон… А вот ты стал меньше!
- Маленький, но удаленький! - Банально, но метко ответил Олег.
А дорога стала ровнее, между тем оживилась. И так странно, что в Крыму, да словно все вымерло. Пару раз навстречу проскочили мотоциклисты с ненавистной черной свастикой. А затем минут пять навстречу же тянулся обоз - запряженные философского вида битюгами большие возы с закрытой дерюгой поклажей, на которых сидели нахохлившиеся полицаи-мужики в камуфляжных плащах и повязках предательства. Тоже в сопровождении транспортера. В отличие от танков, их у Гитлера много. Потом ещё один отряд на грузовиках, плюс мотоциклы с коляской легко обогнал пленных девушек-рабынь. Машин сто, никак не меньше, почти все раскрашены под цвет хаки.
На ходу гитлеровцы перекликались с едущими в голове колонны пленников и по сути рабов всадниками, и Олег Рыбаченко мог поклясться, что голоса были насмешливые. Конвоиры-эсесовцы отмалчивались. Доктора ехали на каких-то бронниках по форме словно черепахи и тяжелые, еще гусеницы тянут. Ощетинились пулеметами. А ведь похоже, подумал Олег, им не очень-то по душе эта роль - надзирателей-конвоиров… Даже свои зверские морды спрятали.
Дима заметил:
- Палачей и в Германии не уважают!
Мирабела опять что-то сказала, кивая вслед мерзким воинам СС. Олег вздохнул:
- Перебить бы их! Всех до одного, до Гитлера!
Дима заметил со вздохом:
- Эх, не понимаю их языка. А то бы спросил, скоро ли наконец придём…
Олег Рыбаченко вяло заметил:
- Я знаю немецкий, но толку от этого немного!
Дождь между тем перестал, и над деревьями расчистилось небо, появилось солнце. У Олега Рыбаченко появилась ещё одна проблема - всё сильней хотелось в сортир обеими способами. А что-то подсказывало: вряд ли из-за этого станут останавливаться. Почему-то невозможность такого элементарного дела, то, что он и тут зависит от чужой воли, мальчишку-пионера, обозлила донельзя. Кроме того, желание становилось довольно-таки мучительным. И эсесовцы, и их прислужники решали эту проблему, не останавливаясь, но это вызывало лишь отвращение, а не желание последовать их примеру.
Вот иногда и жалеешь, что покормили достаточно, чтобы вызвать нужду. Умеют фашисты причинять проблемы - прирожденные садисты. Или их так партия воспитала?
Олег Рыбаченко уже начал изводиться всерьёз, когда вдруг потянуло в ещё сыром воздухе, дымом, потом послышался собачий лай и людские голоса, справа резко, сразу началась росчисть, на которой что-то делали солдаты - всего десятка три, а за нею поднимались дымки над каменными и массивным строениями. От дороги стремглав улепётывали к расположенным в поле одетые в камуфляж дети. Не русские, судя по выкриками и повязкам со свастикой, их штук двадцать - бежали и вопили. К тому времени, когда колонна подошла к селению, навстречу уже вышло не меньше дюжины солдат - с большими гранатометами и переносными пулеметами, снабжёнными широкими подствольными приспособлениями. Их возглавлял здоровенный старик в форме генерала СС.
А может и не дедушка, а просто седой, потому что никаких других признаков старости заметно в нём не было, и жест длинной узловатой руки, украшенной золотыми браслетами, выглядел королевским и повелительным.
А наград у него… Олег Рыбаченко читал в справочнике, и поразился - что столько можно собраться в коллекцию. Самая высокая это Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. Выше только, то же самое, но с бриллиантами, а так же Большой Крест Железного креста, но такая награда есть только у Геринга. Еще выше Звезда Большого Креста Железного креста, а всю историю Германии её наградили все двух человек - фельдмаршалов Блюхера и Гинденбурга. Ну еще орден орла с бриллиантами будет выше.
Колонна с пленницами остановилась. Пузатый “доктор-босс”, как окрестил Олег Рыбаченко начальника конвоя, спешился и заговорил с седым. Остальные разглядывали конвой хмуро и напряжённо. Олег Рыбаченко заметил, что в поле все побросали работу, а убежавшие было дети подошли почти вплотную. Первые немецкие, они шагали колонной. А за ними и местные - худющие: босиком или в сплетенных лаптях. Местные нищие ребята оказались только в цветастых клетчатых рубахах - черно-белых Такие оборваны, что не сразу поймёшь, где мальчишки, где девчонки; все лохматые, русые, но посеревшие от пыли или коричнево-рыжие, длинноволосые, чудовищно грязные, но с живыми, ясными глазами - любопытными, немного испуганными и явственно жалеющими. Заметил Олег Рыбаченко и то, что эсесовский конвой старается держаться как можно ближе к рабам и подальше от местных людей. Гитлеровцы не галдели, не задирались и вообще вели себя тихо.
Маргарита, глядя на это - отметила:
- Куда у СС подевалась бравада?
Олег Рыбаченко остроумно ответил:
- Ушла на плетки и петли!
Седой генерал тем временем как раз на эсесовцев с дегенеративными рылами пару раз и показал, а потом, когда толстяк что-то с пеной у рта стал возражать - отмахнул рукой, резко, как мечом рубанул. И толстяк тоже махнул рукой, но с досадливо-согласным видом, а потом отдал короткую команду. Загудели броневики, и волчьи всадники побрели дальше по дороге. Следом пошли полдюжины местных солдат. Остальные окружили пленных рабынь, и колонна снова двинулась. Седой прикрикнул и на детей, и на работников в поле, а сам пошёл рядом со спешившимися конвоирами-людьми.
Дима, поежившись, отметил:
-Что-то они не поделили!
Мирабела с улыбочкой отметила:
- Да пусть передерутся и выпустят друг другу кишки!
Кряжистый молодой бородач из местных бойцов СС, занявший место рядом с Олегом Рыбаченко, хмуро посматривал на пионера-мальчишку, качал ручным пулеметом, потом крикнул в голову:
- Ты русский поросенок хоть что-то соображаешь?
И оскалившись, добавил:
- Мы будем в Москве и Вашингтоне или нет?
Олег Рыбаченко сообразил, чего от него хотят, быстро закрутил головой, встретил взгляд Маргарита - отчаянный и в то же время как бы говоривший: “Повезло - нас ждут великие дела!” - но седой генерал отмахнулся, и бородач, ещё что-то проворчав, сожалеющее посмотрел на Олега и больше не говорил ничего. Олег Рыбаченко почти понял, чего тот хотел… Пускай даже и смутновато.
Но тем лучше, значит, эксперименты все же имеют смысл? Неужели немцы хотят узнать, таким образом, будущее? Но ведь получается противоречие. Об дружественных соревнованиях по боксу, не может быть речи после такой войны. Фашизм и коммунизм враги навсегда. Или тут что-то иное… Как мучительно заныли виски.
Военное селение оказалась за невысоким, но добротным частоколом - с помостом для воинов чудовищной организации СС, с мощными - впрочем, открытыми настежь - воротами. Странным Олегу Рыбаченко показалось только одно - каменные воротные столбы, покрытые резьбой в виде вьющихся бесконечно цветов и стеблей. Столбы эти совершенно не вязались с общим видом деревни, где было грязно (впрочем - может, это после зимы?), а дома, сложенные из каменных плиток, законопаченных в широких щелях желтоватым мхом, бурели плоскими соломенными крышами.
Зато стояла САУ. Нет именно самоходка, причем на гусеничном ходу незнакомой пытливому Олегу Рыбаченко модификации. Вот, например, вооружение - мортира не меньше на вид 350 - миллиметров. Он признаться не слыхал об такой.