Потерям безудержным счет!
Станет Дьявол искушать,
Врать своим – экзамен пять!
Но не верьте нечестивым,
Нет резона предавать!
Присяге по гроб мы верны,
Ждет космос потомков - поверь!
Низвергнем сынов сатаны,
Не сможет пленить Землю!
Посему удача ждет,
Кто силен - Господь спасет!
Любит Бог народ немецкий,
Пламя в жилах плавит лед!
Достигнем бескрайних границ –
Вселенной покажем свой путь!
Не пасть Православным нам ниц,
Нечистому в рог не согнуть!
Признание артиста
Розу по пути шлепнули ладонью полицейские по заду – мол, нечего песни петь, когда кайзеровская Германия проигрывает войну. И когда войска царской России уже вступили в Варшаву, что знаменует переломный ход войны. А эта стерва знай себе поет.
Роза довезли до здания центральной Берлинской тюрьмы. Тут все более-менее чисто и по-немецки аккуратно. Роза успокоилась. В немецкой тюрьме будет чисто, и скорее всего одиночная камера без клопов и крыс, с положенной по закону пайкой. А там Германия через несколько месяцев капитулирует и ее освободят. И может быть даже в новом правительстве, она получит должность министра.
Роза, топая каблучками сапожек, пропела:
- Пускай живешь ты дворником,
Родишься вновь прорабом…
А после из прораба до министра дорастешь,
Но если туп как дерево –
Родишься баобабом,
И будешь баобабом,
Сто веков пока помрешь!
Роза, так, не обращая внимания на тюремные коридоры, решетки, запоры, колючую проволоку шествовала словно королева. Она представляла, как снимают про нее фильмы, и сочиняют фильмы про мученицу большевичку. И какая она стала от этого популярная и крутая – не описать словами, просто сказка.
Ну и как в этой ситуации не взять и не запеть. Вот ты идешь в тюрьму – как на праздник.
И Роза, не стесняясь, пела вслух, словно была реальной царицей, которую возводили на трон;
Я комсомолка храбрая в плену,
Там оказалась в битве очень лютой…
О Родина знай, долг тебе верну,
Наполню дом комфортом и уютом!
Я знала ведь немного – ничего,
А на допрос меня босой водили,
Фашизм конечно полное дерьмо,
Меня жестоко плетью фрицы били!
Раздели, полуголой на сугроб,
И так по селам в писугах погнали…
Да чтобы получил ваш фюрер гроб,
А мы увидим коммунизма дали!
Пощады лучше нам не ожидать,
И не сказу, фашистам ни словечка!
Напрасно думал в дикой злобе тать,
Что комсомолка робкая овечка!
Меня на дыбу вздернули враги,
Под пятками пожары запалили…
И слышу бой – ты проводом пори,
Я путь скорбей углей каленных мили!
Признанья нет и не страшен ток,
Я выдержу любые испытанья…
Пускай фашистам это будет шок-
А для меня любые пыль страданья!
Пройду все это, вынесу поверь,
Поскольку моя Родина Россия…
И будет погребен фашизма зверь,
Придет Христос и Красная миссия!
Да видно знаю, ждет меня петля,
Возможно и похуже будут казни!
Придется начинать стране с нуля,
Поскольку много стало безобразий!
И вот пришел великий коммунизм,
По Марсу мы, играя, пробежались…
Пусть торжествует в мире гуманизм,
За то, что мы так яростно сражались!
Вселенная ты будешь, знай моей,
Такой бескрайней звездами лучистой…
Орел кто был когда-то воробей,
Любой из нас с признанием артиста!
Роза под арестом
Роза даже не заметила в своей гордыне, как ее ввели в помещение для обыска. И три женщины-надзирательницы стали ее раздевать своими ловкими, привычными движениями профессионалок. И гордая небожительница Роза Люксембург оказалась совсем обнаженная перед тремя надзирательница, сильно смахивающими на горилл.
Лишь болезненный щипок крупной лапой за голую грудь со словами: «Ах, какие сисечки», развеял мажорное настроение Розы, и она стыдливо прикрывшись, воскликнула:
- Что вы делаете!?
Роза особенно в обнаженном виде выглядело очень юной, ее талия была тонка, а фигура безупречна.
Так что надзирательница ухмыльнувшись, ответила:
- Ничего особенного девочка! Тетя сейчас пощупает тебя, на предмет запрещенного – колющего, режущего, химии! Ну и секретных записок!
Роза, безуспешно стараясь прикрыть свою наготу руками, ответила: