— Ваше Величество, простите, это... моя вина.
— В чем твоя вина? — Сяо Цзин протянул ей руку.
Пэйцин посмотрела на эту красивую руку, не осмеливаясь коснуться её.
— Ошибка в том, что написала письмо с просьбой к принцу Наньчуана отразить мятежников или в том, что ты, рискую жизнью, защищала не своего ребенка? — Сяо Цзин похлопал по кровати. — На полу холодно, сядь сюда.
Увидев, что он действительно не был разгневан, Пэйцин поднялась и села рядом на кровать.
— То, что я велел привести тебя во дворец, не спросив твоего мнения, было моей ошибкой, — сказал Сяо Цзин.
Пэйцин покачала головой:
— Не стоит винить себя, зять. Меня воспитала сестра, мать умерла рано, а отец заботился только о детях от любовницы, не обращая внимания на нас. После того, как сестра встретила тебя и стала Императрицей, моя жизнь улучшилась. Я... я даже сбежала из дома, и сестра, будучи уже беременной, волновалась за меня. Моя вина в том, что она так переживала. Я знала, что смогу позаботиться о её ребёнке, и это было моим желанием.
Сяо Цзин никогда не знал, что Пэйцин так думала.
Когда она впервые пришла во дворец, он даже подумал, что она пыталась в точности копировать свою сестру, чтобы завоевать его любовь. Поэтому вначале, когда он приходил в Ханьнина, он видел только Цзианя и мало разговаривал с ней. Но со временем он понял, что её любовь и скорбь по сестре не меньше, чем его собственные чувства, как мужа.
Сяо Цзин вздохнул:
— Твоя сестра умерла при родах, и врачи говорили, что причина в слабом здоровье. Пэйцин, ты не можешь взваливать всю вину на себя.
Увидев, что она все еще винила себя, Сяо Цзин больше не стал упоминать сестру. Он спросил:
— Когда ты вошла во дворец, это было твоё решение, но ты ведь отказалась от него, верно?
Этот «он» был очевиден.
Слёзы наконец вытекли из её глаз, и Пэйцин вытерла их, так и не сказав ничего.
После приёма лекарства Сяо Цзин решил немного поспать, и с тех пор, как во дворце появилась охрана Наньчуана, безопасность улучшилась.
Пэйцин давно не гуляла с Цзианем в императорском саду. Он почти не ел на обед, и Пэйцин, не обращая внимания на зимний холод, велела приготовить ужин прямо в саду.
Цзиань действительно съел больше, чем днём. Пэйцин взяла его за руку, чтобы вернуться:
— Когда наступит мир, мать возьмёт тебя из дворца, чтобы ты попробовал уличную еду, ладно?
Цзиань сжал её руку:
— Когда я вырасту, я поведу отца и мать попробовать лучшие блюда мира!
Глаза Пэйцин покраснели, она кивнула:
— Хорошо.
Когда они вернулись в Ханьнин, уже стемнело, и после долгой прогулки мальчик устал.
Едва Пэйцин переступила порог дворца, как увидела Цзы Лань, нервно ожидавшую у входа в зал. Увидев Пэйцин, она тихо позвала:
— Ваше Величество.
Рядом с Цзы Лань стоял Чу Ли с мечом.
Пэйцин крепче сжала руку Цзианя. Чу Ли уже обратился к ним:
— Императрица, наш принц уже долго ждёт вас.
Неожиданно для себя, Пэйцин повела Цзианя внутрь.
Сяо Юань пил вино из нефритовой чаши, которую Сяо Цзин подарил Пэйцин. Цзиань сразу заметил это и воскликнул:
— Как ты можешь пользоваться любимой чашей моей матери?
На слова мальчика мужчина повернул голову и повсмотрел на него своими ясными глазами, напоминающими красные фениксы.
Пэйцин быстро шагнула вперёд и встала перед Цзианем:
— Если это нравится принцу, пусть пользуется, — сказала она, склонив голову. Она сказала сыну: — Кто пришел, тот гость, не следует вести себя неуважительно.
Хотя Сяо Юань и был подданным, он все же был старше, и Цзиань должен был называть его дядей.
Сяо Юань улыбнулся, а потом расслабил пальцы, и дорогая нефритовая чаша с треском ударилась о край стола. Она покатилась по полу, покрытому мягким ковром — иначе она бы разбилась вдребезги.
— О, пришедший — гость? — мужчина встал, и Цзиань, скрытый за спиной Пэйцин, только тогда осознал, насколько он был высок.
Он выглядел пугающим, но не таким пугающим, как его отец. Он был величественным и могучим. Скорее, даже напоминал злодея из детских сказок, который убивает без разбора.
В сердце Цзианя всплыло слово: злодей.
Сяо Юань подошёл ближе и склонился к Пэйцин.
— Я бы хотел посмотреть, как вы принимаете гостей.
Глава 10. Услуги
То, что он имел в виду под гостеприимством, конечно, отличалось от общепринятых норм.
Пэйцин это понимала, но всё еще стояла перед Цзианем, тихо, но уверенно сказав:
— Сегодня уже поздно, завтра я сама приду к принцу.
— «Сама»?
Сяо Юань смотрел на неё, и перед этим мальчишкой, которого она считала своим сыном, она все еще пыталась сохранить облик Императрицы.