Девушка сидела вполоборота к Глебу, нахохлившись, словно воробей на жердочке, поджав ноги и засунув руки глубоко в карманы темно синего плаща. Залетный ветер с реки теребил у виска локон ее черных волос, и ей, очевидно, было прохладно, она поеживалась плечами, и воротник плаща был поднят. На фоне светлой дали четко прорисовывался ее профиль: крутой лоб со взбитой волной волос над ним, вздернутый дерзко нос, довольно большой рот и маленький, напротив, словно детский подбородок.
Взгляд девушки был устремлен вдаль, но не в ту, видимо, даль, что распахивалась перед ее глазами. Она, похоже, не замечала ничего вокруг, и Глеба она заметила лишь тогда, когда он остановился рядом и поздоровался. От звука его голоса она вздрогнула и быстро обернулась. Глеб успел заметить, как в глазах ее встала во весь рост и потом медленно, не раньше, чем она узнала его, улеглась тревога.
– Вы! – удивилась и, быть может, немного, во всяком случае, Глебу хотелось, чтобы было так, обрадовалась Ирэна.
– Я, – не стал отказываться Глеб. – И я, честно говоря, ужасно рад, что вы меня узнали, и что мы снова встретились.
– Узнала, – согласилась Ирэна. – Конечно, узнала. У меня и так хорошая память на лица, а в последнее время она и вовсе… обострилась. Я помню, наверное, тысячи лиц. Столкнусь с человеком на улице или в магазине и уже не могу забыть его физиономии. Кошмар, да и только. Так что, вы не удивляйтесь.
– Я не удивляюсь, – пожал плечами Глеб. – В этом случае я скорей огорчен, потому что мне совсем не хочется быть вашим кошмаром. Тем более, одним из тысяч других. Но что же случилось с вашей памятью, что она не дает вам покоя?
– Ничего не случилось, – в свою очередь пожала плечами девушка. – Да и вообще, это не интересно. Вы присаживайтесь. Вас ведь Глеб зовут? Почему вы здесь, Глеб? Что привело вас в этот глухой угол парка?
– Как вам сказать… – Глеб присел на край скамейки. Странная дрожь волна за волной, заряд за зарядом пробивала его от макушки до пяток. Он никак не мог с ней совладать, и ему хотелось одного, чтобы эта его внезапная слабость не стала заметна Ирэне и не проявилась в его речи, поэтому он старался говорить медленней. – На самом деле, я люблю это место и часто здесь бываю.
– Вот как! – удивилась Ирэна. – Странно тогда, что мы раньше с вами здесь не встречались. Я ведь тоже часто бываю в этом парке, люблю гулять по этой аллее и сидеть на этой скамейке. Наверное, сегодня вы меня специально выслеживали? Признайтесь! – глаза девушки задорно блеснули из-под тычинок ресниц, но Глеб проигнорировал шутку.
– Да, странно, что мы не встретились раньше, – сказал он. – Если бы я знал, где вас найти… В тот раз вы так быстро исчезли. Куда вы пропали? Ваши подруги увлекли вас куда-то так ловко, что я не догнал вас.
– Да, – протянула Ирэна задумчиво, глядя прямо в лицо Глеба. – Подруги у меня такие… Они меня ограждают… От неожиданных встреч.
– Но мы снова встретились. Тем не менее, – сказал Глеб.
– Встретились, – согласилась Ирэна – И встреча эта в любом случае не случайна.
– Я ощущаю в ваших словах беспокойство. Возможно, тревогу. Поверьте, вам не стоит меня опасаться, – постарался успокоить девушку Глеб.
– Я знаю, – сказала она, – я знаю это. Но существуют и другие обстоятельства.
– Расскажете мне о них?
– Не сейчас.
Последнее слово сорвалось с ее губ, словно капля со свода пещеры и разбилось с хрустальным звоном, и заворожило все вокруг. Наступило удивительное состояние стеклянной чуткости и настороженности пространства, когда можно было расслышать, как с легким щелчком отрывались листья и, падая, с шорохом пробирались меж ветвей, как, выбравшись на полетный простор, они чертили в воздухе замысловатые линии, пытаясь продлить парение как можно дольше, чтобы насладиться им до конца. Все их уловки продлить себе жизнь помогали им незначительно, они спускались все ниже и, в конце концов, с последним вздохом опускались на толстый ковер упавших ранее. Ветер заботливо оглаживал листья, поправляя так, чтобы им было удобней лежать, а выше, словно отлетающие в иной мир их души, проносились паутинки, блестя серебром в лучах белесого солнца.