Надо сказать, что к этому времени Залубченко-старший опять полностью подчинил сына своему влиянию. Как это ему удалось неизвестно, да и не столь уж важно. Вероятно, сын, перебесившись в подростковый период, повзрослев и успокоившись, сам почувствовал свою духовную близость с предком и прислонился к нему, как к опоре и авторитету. Как бы то ни было, когда отец сказал ему «поехали!», он его ни о чем спрашивать не стал. Надо – значит надо.
И тут выпала им первая удача: Залубченко удалось подсадить Митяя в купе Ирэны.
– Смотри, не спи там, малый, – сказал он ему. – И винишком не балуй, не время. Потом все будет. Ты наблюдай, слушай и запоминай все.
Потом, уже слушая подробный доклад Митяя, Залубченко радовался: вот же, вот оно!
Но трудностей все еще было много. Им пришлось перебираться в К***, и надолго. Чтобы на что-то жить и оплачивать съемную квартиру, Залубченко устроился на работу, по специальности, в больницу, куда его взяли весьма охотно. Ну, а младшенький осуществлял функции наружного наблюдения.
Четыре месяца они следили за Ирэной. Четыре месяца ходили за ней след в след, стерегли каждое ее движение, ловили каждое слово.
– Что ищем-то, батя? – спрашивал Митяй. – Какого черта?
Залубченко хитро щурился, раскрывать все карты сынку он не собирался.
– Клад, Митенька, большой клад, зарытый. А у этой девчонки план, – врал он.
– А чего же она сама его не выкопает? – задавал вопрос с подковыркой Митяй.
– Так, глупа же, по молодости лет, все равно как ты, – выравнивал потенциал Залубченко.
– Ну… – обижался младший, и, не без намека, поводил плечами.
– Шучу же я, господи! – торопился успокоить сына Залубченко и хихикал на сторону.
Когда в жизнь Ирэны, словно майский гром, вломился Глеб, Залубченко поначалу был встревожен и даже хотел как-то воспрепятствовать их сближению, но потом решил, что так даже пожалуй лучше, девчонка в своем роде под двойным присмотром будет. Со стороны Глеба никаких особых опасностей он не предполагал, но для страховки разузнал о парне все, что смог. И не прогадал. Тут ему очень сынок пригодился, значительно поднаторевший за последнее время на ниве сыска и добычи разнообразных сведений.
Однажды вечером Митяй ворвался в их убежище, страшный и стремительный, как тайфун, вышиб из рук отца газету и схватил его за горло.
– Ну, и гад же ты, папаша, – прошипел он и стал медленно сжимать пальцы, натренированные на кольцевом экспандере, который он вечно таскал с собой, до стальной жесткости и упругости.
Глаза Залубченко столь же медленно полезли из орбит, лицо приняло лазурный оттенок.
– Что случилось, сынок? –- прохрипел он, чувствуя, что уже куда-то проваливается.
Когда Залубченко пришел в себя, Митяй сидел рядом, терпеливо дожидаясь этого момента.
– Ну? – немногословно сформулировал он вопрос, но наполнил его убедительным интонационным содержанием.
– Что, ну? – хватаясь за горло, простонал Залубченко. – Ты чего это ошалел? В чем дело?
– В чем дело? – совсем уж грозно зарычал Митяй. – Да в том, что ты, гад, за дурака меня тут держишь!
И он в подробностях пересказал Залубченко все, что открыл для себя в кафе, подслушав там рассказ Ирэны.
– Так какой клад мы ищем? – вопросил он в конце.
– Как фамилия тех графов? Ну, у которых камень? – проигнорировав его вопрос выдвинул встречный Залубченко.
– Лихарские, кажется…
– Лихарские! – заорал вне себя предводитель семьи, возбужденный осенившей его догадкой и нахлынувшим ощущением долгожданной удачи. – Болван! – тут же выразил он порицание сыну. – Нашел, когда отношения выяснять. За мной!
Митяй только захлопал глазами, видя такой всплеск активной энергии в неактивной еще минуту назад протоплазме, но быстро мобилизовался и бросился за отцом.
С самого начала всей этой истории, Залубченко сопутствовали и подталкивали к цели порой невероятные, но счастливые для него стечения обстоятельств. Сначала он подслушал – совершенно случайно – посторонний разговор о Дарующем Жизнь, и не отмахнулся от него, а сохранил для чего-то пустую по виду информацию в своей памяти. Далее, опять же совершенно случайно происходит так, что мать Ирэны умирает в его присутствии, у него, можно сказать, на руках, и из ее последних слов он узнает, что Дарующий Жизнь вовсе не вымысел. Мало того, он еще и узнает человека, который может привести его дальше – Ирэну. И вот, наконец, судьбе было угодно устроить так, чтобы единственный возможный владелец драгоценности оказался хозяином квартиры, в которой снимал комнату друг Ирэны Глеб. Даже не зная этого наверняка, Залубченко звериным своим чутьем учуял, что человек этот именно тот, кто нужен. Потому что иначе быть не может! Ведь если судьба берется что-либо устраивать, она непременно доводит дело до логического завершения.