Так, не спеша, дошла я до входа в метро. А там снова Влад, ищет по всем карманам мелочь, вероятнее всего для оплаты проезда.
— О-о-о, какие люди и снова без денег, — мягко заметила, подойдя к парню своей мечты. — Тебя пропустить?
— Снова ты, — хмуро откликнулся тот, не отрывая взгляда от своего кошелька, который до этого периодически перекладывал из руки в руку. — Можешь посмеяться и всем потом рассказать. И, да, я опять прошу у тебя взаймы.
— Никому ничего я не расскажу и даже хочу попросить у тебя прощения за себя и за того парня, — я вмиг перестала улыбаться и отступила на шаг назад. — Мне не стоило лезть к тебе со своими претензиями. А Володя вообще по незнанию пошутил так, что я до сих пор не могу оправиться от потрясения. Прости, мы были неправы.
— А, кстати, где он? — карие глаза как-то странно взглянули на меня.
— Не знаю, — пожала плечами. — Мы с ним решили «отколоться» от остальных, а после разойтись по домам.
Лицо гота стало удивленным, а сам парень быстро засунул бумажник в рюкзак, который тут же застегнул и набросил себе на одно плечо.
— То есть, вы не встречаетесь? — сверкая своим выразительным взглядом, произнес он.
— Как-то не случилось, — состроила страдальческую моську. — А он так надеялся…
— Коварная, — ухмыльнулся друг.
— Кто? Я? — я весело рассмеялась. — Просто не люблю, когда человек ищет себе оправдание даже тогда, когда сам действительно неправ.
— А поподробнее?
Мы зашли в метро, прошли через турникеты, встали на эскалатор, и я принялась ему рассказывать о своих приключениях. Да, снова и на те же грабли. Ну, не получалось у меня наедине с Владом оставаться холодной и неприступной. Мне же не на что обижаться, ведь так? Следовательно, послать его далеко и надолго было бы с моей стороны очень странно. Тем более, что там скрывать-то особо нечего.
Меня слушали со смесью неодобрения и скепсиса на лице. И относилось все это явно к поведению моего несостоявшегося бойфренда.
— Короче, я была прямолинейной, — подытожила в конце своего рассказа. — А то все эти недомолвки и приукрашивания порядком надоели. Ну, а как у тебя дела? Смотрю, личную жизнь наладил…
— Я? — молодой человек аж споткнулся, когда сходил с лестничного полотна. — Когда?
— Эм, точное время не засекала, за тобой не следила, так что сказать ничего по этому поводу не могу, — я внутренне напряглась. Похоже, сейчас начнется очень волнительный для меня разговор.
— Женщина, я со среды по пятницу не выпускал из рук свой скейт, какая личная жизнь? — возмутился Владислав. — Откуда ты вообще взяла, что я…того?
Мы встали у края платформы и подождали, пока остановится, как раз выезжающий из тоннеля поезд. Уже порядком наполненный вагон распахнул свои двери прямо напротив. Толпа людей тут же внесла нас внутрь, оттеснив к противоположной стенке. Я оказалась прижата к дверям поджарым телом Влада. Который судорожно искал, куда бы приткнуть свою доску.
— Ты на страницу Ани давно заходил? — совершенно не к месту выдала я.
— Какой Ани? — любимые глаза сконцентрировались на моем лице, а потом и на губах.
— Сараевой.
— А ты откуда ее знаешь? — молодой человек прищурился, испытующе гипнотизируя своим немигающим взором. — Ах, ты об этом…
Ему наконец-то удалось пристроить скейт между наших ног, и потому руки наглеца оказались совершенно свободны для того, чтобы через секунду сомкнуться на моей талии.
— Влад… — позвала друга. — А что ты делаешь?
— Ась? — промурлыкали мне в ухо. — Ничего. Совершенно ничего.
— Тебе не кажется, что ты ведешь себя странно?
— А почему мне должно это казаться?
— Потому что ты не замечал меня в столовой, не писал и сейчас не объясняешь своих действий.
— К Аньке ревнуешь, да? — мне нравилось ощущать его горячее дыхание на своей коже, но категорически не нравилось, что со мной снова играют. — Не надо.
— Чего? — я оторопела от такого заявления. — Ты же вроде как ответил ей взаимностью. Влад, да перестань ты!
А он все продолжал щекотать дыханием ухо и даже осмелился провести рукой вдоль позвоночника.
Поезд тронулся, но я почти не ощутила толчка, от которого стоящая чуть в стороне женщина едва не завалилась на свою подругу. Меня крепко держали в стальных объятиях и не позволяли ни на миллиметр отстраниться.