— Э-э-э… Что-то я не понял, о чём вы говорите. Почему вы сказали «с телом Берана»? С Семёном что-то случилось?
— Если денег не будет в течение недели, то запись я увезу Берану в Мальгино, где он по вашему совету укрывается. Пусть человек сам разбирается, куда его вывозили в бессознательном состоянии.
— Послушайте, я не понимаю, о чём вы говорите!
— А я думаю, понимаете, учитывая, что 8 июля был убит Ильяс Мехтиев, ваш босс.
— Убит?
— Убит-убит. В общем, сначала деньги, а потом стулья.
— Что?
— Я готов отдать диск со странной записью и больше не интересоваться этим. Ни-ко-гда! Деньги принесите в клуб «Мышеловка», передадите некоему Мятному Юрику, он же вам отдаст диск. Обещаю, это будет единственная копия.
— Так! — Шаповалов, по-видимому, справился с оторопью. — Никаких денег и диска! Вы несёте какую-то чушь! Если вы хотите помочь следствию, свяжитесь с полицией, а не со мной. Мне некогда. Прощайте!..
Подобный текст был приготовлен для всех. Но читался он в разных ипостасях. В Тасеньке действительно проснулось хулиганское актёрство. Он то женским томным голосом говорил, то на гопниковском сленге, то противным старушечьим скрипом, то демонически вещал шёпотом, то в образе робкого интеллигента… Только он им сообщал разные адреса приноса денег за несуществующий диск. Как он выразился: всех своих милых дружков припахал на это опасное предприятие! Тася хотел увидеть, кто придёт, надеялся, что злоумышленник себя выдаст. Кроме того, этот артист больших и малых академических театров импровизировал: психотерапевту сказал, что сделал анализ таблеток и обнаружил наркотик. Дзагоевой Лане — о том, что она использовала для этих целей свой внедорожник, да ещё и Гвен куда-то на нём увезла. А Нестерову Виктору вообще заявил, что «тот расправился с Ильясом, так как дочка Нестерова пошла в настоящего папеньку — дескать, дочка-то Ильяса»!
Мне тоже было интересно. Во-первых, смотреть на Тасю, тот разошёлся — «Станиславский отдыхает». Во-вторых, как реагируют мои коллеги и друзья. Надя-секретарша испугалась. Стала что-то блеять в ответ. Гершензон тупил, он, по-моему, так и понял, что его разыгрывают. Айна молчала, выдавливая из себя: «да», «нет», «нет», «нет», «нет»… Но круче всех получилось с Нестеровым! Тот сразу испугался, заявил, что «это все в его семье знают»… Мы с Тасей оба чуть в осадок не выпали! Так значит, дочка Виктора— это плод той пьяной обжималочки, угарного перепихона? Как так? Ведь Ильяс был бездетен, врачи говорили, что сперматозоиды какие-то слабые… Для меня это стало шоком… А Тася торжествующе смотрел на меня.
— И вот теперь! — ораторствовал он. — Остаётся ждать эту неделю. Тот, кому похуй на некий диск и он знает, что это лажа, никуда не пойдёт. А кто-то, может, и занервничает, может и придёт… Там мы и поговорим!
— А может, человек придёт чисто из любопытства?
— Разберёмся… Плохо только, что самому нельзя всё увидеть и оценить гениальность моего плана. Хоть бы ты, противный, оценил правильно!
— Мне трудно это всё «оценивать», так как я не верю в их вину. Тася, я сам виноват…
— Не полоскайте мне уши, мужчина! Итак, будем ждать! А мы с Дурой должны идти на водные процедуры. Эй! Суженый мой! Хоть бы чмокнул в знак глубочайшей благодарности. Хотя так-то должен быть и глубочайший поцелуй.
— Ну нет! Никаких «чмокнул». Иди, тебя река зовёт!
— Эх ты… — И вдруг как прыгнет, как вопьётся мне в губы. Я так с табуреточки-то и повалился. А он на меня. Вот придурок! Прежде чем я успел опомниться от такого демарша, Тася вскочил на ноги. И крикнул с жестом «свободы, ведущей на баррикады»: — Смелость города берёт! А ты привыкай, мой лев! Р-р-р…
Тася схватил свой телефон, свистнул кошке и был таков. А я так и лежал, как дурак, на полу. Потом, правда, несколько ополоумевший выперся во двор и увидел, как мой ненормальный сосед с навороченным в виде чалмы полотенцем на голове вышел за калитку, направляясь к реке. Рядом с ним вышагивала Помпадур. А Тася продолжал свою игру, так как говорил в трубку, противно гнусавя:
— Аллёу! Гутен таг, дас ист майн фройнд — Александр Лунгин? Бросать трубку — не есть хорошо! Выслюшать меня… Я немецкоподданный, я хотеть вам предложить…
И звук его дурашливости растворился в разговевшемся августовском дне. Я начинал принимать его правила игры, так как даже всерьёз стал раздумывать над возможностями «фигурантов». Тьфу ты, ну ты!
Надо позвонить Сашке. Спросить, как там дела. Ну и заодно услышать его реакцию. Всё равно ведь расскажет!
_______________________
*Л. Филатов «Про Федота-стрельца».
** Характеристика Штирлица в советском телефильме «Семнадцать мгновений весны».
*** М. Булгаков «Иван Васильевич».
========== глава 5 ==========
— Лунгин, привет!
— Неужели сам позвонил? Неужели одумался и решил вернуться? — голос у Сашки какой-то вялый, серый, неприветливый.
— Нет, не решил. Звоню спросить, как дела. Какие новости?
— С чего вдруг тебя заинтересовали новости?
— Что-то случилось? Что ты такой хмурый?
— Да всё нормально. «Гаранту» мы элегантно отказали, ту сделку, которую Дзагоева вела, с фондами по автосервисам Вискунова, мы сегодня торжественно скрепили. Только что…
— А вы прозондировали, как там у Вискунова бизнес шёл в Сибири?
— Да, всё сделали. Всё путём. Нестеров что-то дёрганый, пил, что ли, вчера? У него аж руки трясутся. Не пойму, что с ним… Да и Лана как в коматозе. Замороженная какая-то.
— Может, что-то случилось? — я жду, что сейчас Сашка расскажет про странный звонок шантажиста-приколиста.
— Я не знаю. Они мне в жилетку не плакались.
— А Петя Шаповалов? Справляется на моём месте?
— Да. Но лучше бы ты вернулся. Как у тебя здоровье?
— Ты спрашиваешь, не перестал ли я быть психом? Не перестал, — про себя я подумал, что с таким соседом, как Тася, мне грозит не исцеление, а усугубление. — Слушай, мне тут… э-э-э… позвонили и сказали, что там что-то с Гвен приключилось. Ты не в курсе?
— Кто тебе позвонил? — выпалил Сашка, получилось агрессивно.
— Э-э-э… — И я решил приврать, хотя и совсем немного: — Какой-то придурок с писклявым голосом и странной лексикой.
— И что он тебе сказал?
— Что Гвен пропала. И что подозревают меня. Что якобы я на своей машине её куда-то уволок. Но он, этот придурок, хочет мне помочь… Что ты об этом думаешь?
— Он тебе говорил только про Гвен?
— Так это правда?
— Да, Гвен пропала. И это было, пока ты ещё не уехал. И на видеонаблюдении виден «хаммер». Но тебя не видно и номера машины тоже.
— Саш, а ты почему мне об этом ничего не сказал? Почему полиция до меня не добралась?
— Я не сказал, чтобы ты не переживал! Ты и без того ёбнулся, не от хорошей же жизни укатил в эту глушь! — Сашка повысил голос. — Да и хрень всё это! Ты же в офисе был в тот вечер! А полиция… Приходил ко мне небезызвестный тебе Чистяков, который после смерти Ильяса нас допрашивал. Вынюхивал. И про Гвен, и про наши с ней отношения, и про клуб этот долбанутый — «Мышеловку», и про тебя. Где ты сейчас, что с тобой произошло, где ты был в тот вечер. Я сказал правду: что мы относились к Гвен насторожённо, что не общались, что в «Мышеловке» был только я, что ты находился тогда в офисе и у тебя депрессия. Девку эту ненормальную определили в розыск. Приходили к Мадине и к Айне. Но всё глухо… Нет тела — нет и дела, поэтому к тебе и не едут. Далековато ты для них забрался! Да и реальных преступлений у них куча, не до пропажи фрика.
— А сам-то ты как думаешь? Куда она делась?
— Думаю, что упорхала с каким-то очередным бойфрендом, который готов в горы, в ледники, в логово медведя и чёрту в пекло, лишь бы за этой лысой тварью.