Теперь она плачет навзрыд. Мне никогда не нравилось смотреть, как она плачет, да и вообще, как плачет любая женщина, но сейчас я понимаю, что это благостные слезы. Я знаю, что это, потому что я люблю ее, а она любит меня. Она плачет, потому что знает, что худшее уже позади. Надеюсь, я прав.
Я подношу наши руки к губам и целую ее пальцы, касаясь лбом ее волос. Тело Виолетты тянется к моему, словно чувствуя родственную душу.
– Ну как? – шепчу я, улыбаясь уголком рта. – Готова наконец устремиться навстречу приключениям?
Я жду, когда она ответит. Мое сердце уже почти выпрыгивает из груди. Но она молчит. А потом улыбается, обнимает меня и прижимается к моим губам. О лучшем ответе я не мог и мечтать!
Виолетта прижимается ко мне. Никогда еще поцелуй с ней не был настолько приятным. Я безумно скучал и по ее губам тоже. Они мягкие и нежно меня целуют. И когда ее язык ласкает мое нёбо, я утопаю в волне пылкого желания.
Очень быстро поцелуй становится жарче, и мои руки исследуют ее тело. Я приподнимаю ее, придерживая за ягодицы, и с жаром впиваюсь в ее рот.
– Я тоже тебя люблю, – шепчет она в перерыве между поцелуями.
Я улыбаюсь, как идиот. Поверить в это не могу! Теперь я официально встречаюсь со своей лучшей подругой. И клянусь – это не часть сделки.
– Лоан…
– Да, Виолетта-аромат-фиалок-лета?
Я опускаю ее, но не разжимаю рук, как бы не давая ей никуда уйти.
– Значит ли это, что я…
– …моя девушка? Полагаю, что да. Теперь ты можешь сказать об этом Андре. В следующий отпуск я припрусь в Юра́.
Она тихонько смеется мне в шею, вероятно, представляя, как отреагирует на наш приезд ее отец. Я нежно целую ее в губы. Виолетта пристально смотрит на меня, как будто заглядывая в глубину моей души.
– Хочу предупредить, – говорю я, – когда я влюбляюсь, это на всю жизнь.
Она жмурится и словно пробует на вкус отдающееся эхо этих слов. Затем она улыбается и поддразнивает меня:
– На всю жизнь – это надолго…
– Неужели струсишь?
Я крепко прижимаю ее к себе.
– Нет, – говорит она наконец. – А ты?
На сердце теплеет, и моя улыбка становится еще шире от ее взгляда.
Такого же взгляда, как тот, что она подарила мне полтора года назад, когда поздравила с Новым годом.
– Нет, Виолетта-аромат-фиалок-лета. Мне больше не страшно.
Эпилог. Пять лет спустя
Виолетта
– Ты знаешь, что меньше, чем за две недели, я умяла две банки «Нутеллы»?
Лоан меня не слушает: он слишком занят тем, что осыпает поцелуями мою шею. Я лежу на спине, запустив руку в его волосы, взъерошенные после шестичасового сна. На меня накатывает зевота, но я тут же ее подавляю.
Господи, как же я устала. Мне не помешало бы поспать побольше, но как тут устоишь, когда твой парень, день ото дня становящийся все сексуальнее, будит тебя поцелуями?
Да никак тут не устоишь.
Кажется, я никогда не устану просыпаться рядом с ним, в нашей квартире. В нашей новой квартире, в которую мы переехали всего два месяца назад, с двумя спальнями, одна из которых находится в мезонине с типично парижским балкончиком. Этакая причуда.
– Лоан.
– Ммм… – отвечает он и стягивает с моего обнаженного тела одеяло.
– Я же с тобой говорю…
Он облизывает мою шею, нежно, как кот, и целует каждый сантиметрик моей кожи, вызывая электрические разряды в нервных окончаниях моего тела. О господи, я физически не способна говорить с ним, когда он так себя ведет. И, что хуже всего, он это знает и этим пользуется! Особенно когда мы спорим, а он не прав. Мы частенько ссоримся, но в большинстве случаев эти ссоры заканчиваются обнимашками. И в такие моменты я замечаю, что так случается всегда, когда права я.
Ему каждый раз удается меня умаслить. Я слишком слаба. Но иногда слабость – это хорошо. Уверяю вас. Бывает даже очень хорошо.
– Я пытаюсь сказать, что жру, как свинья.
Его, кажется, это совсем не волнует, поскольку я чувствую, как кое-что на уровне моей промежности начинает увеличиваться. Это уже слишком. Если я не вмешаюсь и он продолжит в том же духе, я точно сдамся. Но мне-то нужно, чтобы он меня успокоил.
Решив, что он обязан меня выслушать, я дергаю его за волосы, вынуждая посмотреть на меня. Его лазурные, все еще затуманенные глаза смотрят в мои, искрясь от желания и недавнего сна. Его губы кривятся в похотливой улыбке, так хорошо – слишком хорошо – мне известной. Мое сердце лопается, как попкорн.