– Есть такое, – отвечаю я, набрасываясь на филе лосося.
Когда я, словно немного не в себе, отрываю взгляд от тарелки, Лоан медленно жует и, щурясь, смотрит на меня. Я знаю этот взгляд. Он пытается меня прочитать.
– Что у тебя на уме? – спрашивает он, доев последний кусок.
Я пытаюсь избежать его пристального взгляда, но безуспешно. Теперь я чувствую его на себе, и это, возможно, даже хуже. Более того, поскольку рукава его рубашки закатаны, теперь мне видны вены на его руках. Я вздрагиваю. О боже!
– Ты словно собираешься меня бросить, – говорит он мягко. На его губах застывает едва различимая улыбка.
У меня едва не вырывается, что на самом деле я собираюсь сделать как раз-таки наоборот. Но я решаю поступить иначе. Ну же, Виолетта! Пан или пропал.
– Мы же лучшие друзья, верно?
Он тут же хмурится. Затем, опустив руки, вытирает рот салфеткой.
– Пока не доказано обратное – да, – отвечает он с подозрением. – Если у тебя что-то случилось, ты можешь со мной поделиться.
Ну конечно, первое, о чем он думает, – что у меня что-то случилось. Супермен спешит на помощь.
Сердце велит мне действовать, но разум, наоборот, отговаривает. На самом деле я просто до смерти боюсь. Боюсь, что, если он согласится, это повлияет на нашу дружбу, а если откажется, подумает, что я окончательно чокнулась. В любом случае я сильно рискую. Но мое сердце уверяет меня, что Лоан ни за что так не подумает.
– Это не совсем проблема, – отвечаю я, откладывая приборы. – Это скорее… досадное обстоятельство.
Пара рядом держится за руки. Я морщусь. Правильно ли говорить об этом здесь? Будто поняв мое замешательство, Лоан наклоняется ближе и понижает тон, отпивая свой мохито:
– Какое?
Я пытаюсь выглядеть непринужденно и уклончиво машу рукой:
– Ну, знаешь, то, что я девственница.
От шока Лоан захлебывается. Я закусываю щеку, чтобы не рассмеяться. Пара сбоку удивленно смотрит на Лоана, который, отставив стакан, вытирает рубашку. Он пронзает меня взглядом острым, как бритвенное лезвие. И это не очень хорошо.
Воспользовавшись тем, что он не верит своим ушам, я наклоняюсь к старичкам и говорю:
– Все хорошо, он только что узнал, что у нас будет ребенок. Хоть этого и не видно, он очень счастлив!
Затем я наклоняюсь к нему и шепчу:
– Теперь ты вынужден улыбаться и не сможешь кричать на меня, иначе люди посчитают тебя последней скотиной.
Он прожигает меня взглядом, по-прежнему не разжимая зубы, но я невинно улыбаюсь. Я забираю из его рук салфетку и, немного привстав, вытираю ему воротник. Он молчит, но не сопротивляется. Я промокаю его шею до тех пор, пока он не успокаивается. Едва моя задница опускается обратно на стул, он продолжает:
– С чего вдруг ты заговорила со мной о своей девственности? Я ужинал, Виолетта. Нельзя так просто разбрасываться такими словами, особенно когда я ем устрицы.
Я не выдерживаю и громко смеюсь. В мою сторону сразу устремляется несколько любопытных взглядов, и я понимаю, что надо вести себя потише.
– Ну так что там за проблема с твоей девственностью? – спрашивает он. – Предупреждаю, если ты потеряла ее с Клеманом, то я не хочу об этом слышать.
Внезапно он кажется чем-то недовольным. Вот оно. Сейчас. Я тереблю скатерть, не в силах посмотреть ему в глаза.
– Ну как раз нет… В этом-то и проблема.
Я поднимаю на него взгляд. Он по-прежнему невозмутим, но хмурит брови. Настороже, но терпеливо ждет.
– У меня к тебе просьба.
Мой голос тверже, чем секунду назад. Я понимаю, что сделала выбор.
– Слушаю, – говорит он. Его ярко-синие глаза смотрят прямо в мои.
Мое сердце перестает биться.
– Я хочу, чтобы ты стал моим первым.
Часть вторая
Соглашение
12. Наши дни
Лоан
Люди редко удивляют меня своим поведением. Обычно мне удается изучить их уже в первую встречу или в течение нескольких дней. Моя мама часто говорила, что я в этом силен. И я тоже так считал… до тех пор пока не встретил Виолетту. Виолетта… Виолетта – она как НЛО. И, возможно, поэтому она так меня заинтересовала – потому что была настоящей загадкой.
И она по-прежнему загадка, хоть мне и казалось, что я знаю о ней все: этот вечер показал, что она никогда не перестанет сбивать меня с толку. Широко шагая, я выхожу из ресторана. Никогда не думал, что до этого дойдет, но я позволил женщине оплатить счет. И черт с ним: верну ей деньги позже, когда перестану так злиться.