Никак не могу в это поверить. Я провожу рукой по волосам, чувствуя, как вечерняя прохлада пробирается под рубашку. «Я бы хотела, чтобы ты стал моим первым».
Серьезно?!
Это признание пробудило во мне целую бурю эмоций. Сначала было непонимание. Моя первая реакция – я ослышался, наверняка ослышался. Я попросил повторить:
– Прости, что?
– Я бы хотела… чтобы ты переспал со мной, – сказала она вновь, уже далеко не так уверенно. – Пожалуйста!
Я заглянул ей в глаза, пытаясь найти признаки того, что она шутит. Но ничего не нашел. Я медленно отложил приборы, чувствуя, как в груди разливается волна чего-то странного. В этот момент проявилась вторая эмоция: шок.
– Может, объяснишь?
Она удивилась моему грубому тону, но, положив руки на колени, тихо, так, чтобы пожилая пара нас не услышала, объяснила:
– Как тебе известно, мне двадцать лет и я все еще девственница. Я бы хотела это исправить, мне надоело ждать. И я хотела бы сделать это с тобой.
Мне казалось, что я во сне – и во сне, несмотря на неловкость ситуации, приятном. Затем вторглась третья эмоция: разочарование. Какой парень не захотел бы услышать подобную просьбу от такой красивой и умной девушки? И я не собираюсь с этим спорить: я не из тех парней, кто против подобного, особенно если речь идет о Виолетте. Но только в этом нет никакой логики. И отсюда последовал мой второй вопрос:
– А Клеман? – сказал я. – Он для этого не подходит?
Она поерзала на стуле, явно испытывая дискомфорт, и пожала плечами:
– Ну, понимаешь, в нем-то как раз и проблема.
И наконец пришел гнев. Гнев, потому что ей даже объяснять ничего не пришлось – я все понял. Сейчас, переходя улицу, я все еще злюсь. И на данный момент меня это устраивает. Я не хочу преодолевать этот гнев, потому что боюсь своей следующей реакции… когда мне понравится эта идея.
– Лоан! – кричит Виолетта, постукивая каблучками своих восхитительных ботфортов.
Я продолжаю идти. Эта девушка просто сбивает меня с толку, рядом с ней я не могу думать, поэтому я продолжаю быстро шагать и одновременно говорю:
– Я знал, что ты ненормальная, но это уже чересчур! Ну серьезно, откуда ты такая свалилась?
Вдруг я перестаю слышать стук ее каблуков. Я понимаю, что она остановилась, и оборачиваюсь. И, черт возьми, Виолетта стоит посреди дороги, дрожа в этом своем чертовски коротком школьном платье: ее плащ перекинут через руку. И самое страшное – это ее большие, вперившиеся в меня ореховые глаза. Вздыхаю, осознавая, как ее ранили мои слова. Я не хотел, но все равно теперь выгляжу плохим парнем!
– А я-то думала, что в твоих глазах никогда не выглядела, как ты говоришь, ненормальной.
Она разворачивается и быстро уходит. Я тут же бросаюсь за ней. Я могу злиться, но не хочу причинять ей боль.
– Виолетта, прости, – выдыхаю я, хватая ее за запястье, – я не это имел в виду. Но пойми меня…
Она скрещивает руки на груди и смотрит на меня сквозь длинные ресницы.
– Я не прошу тебя заделать мне ребенка, Казанова. Просто протяни мне руку помощи.
Я закрываю глаза. Господи, дай мне сил не повысить голос. Нет, дай мне сил отказать в ее просьбе! Вот что мне дико нужно, и прямо сейчас.
– Если я правильно понял, – медленно говорю я, – ты угостила меня ужином в дорогом ресторане, чтобы я с тобой переспал?
– Вуаля! – радостно восклицает Виолетта.
Я открываю глаза и смотрю, как она спокойно улыбается.
– Я, по-твоему, кто – жиголо?
У нее вырывается смешок, который она, увидев мое серьезное выражение лица, тут же пытается спрятать. Я разрываюсь: часть меня не хочет быть использованным, не хочет быть просто «рукой помощи» и предоставить этому подонку Клеману все преимущества. А другая часть, в свою очередь, с ума сходит от мысли серьезно за это взяться. А если мне понравится с ней спать?
– Вовсе нет, – отвечает она наконец, – не хочу, чтобы ты думал, что я тебя использую. Я просто… боюсь. Боюсь, что все пойдет не по плану, боюсь, что я перенервничаю и опозорюсь, просто потому, что не знаю, как это работает.
Мне хочется спросить, как что работает, но она не дает мне вставить и слова.
– И я подумала, что если я сделаю это с кем-то, кому я полностью доверяю, то мне будет гораздо легче.
Я молчу. Это полный бред. Начнем с того, что сама идея совершенно идиотская. С ее стороны было бы правильно попытаться меня задобрить, вот только уговорить меня все равно не получится. Я никогда такое не сделаю.