– Надеюсь, этот звонок того стоил.
– Мы совсем немного поговорили. Она спросила, как у меня дела, я ответил. Точка.
Какая-то часть меня рада, что они недолго общались. Лоан не ждет ответа: он знает, что не получит его.
Внезапно я поворачиваюсь к нему, и мы оказываемся так близко друг к другу, что кончики наших носов касаются. Он кажется удивленным, но ничего не говорит. Мой взгляд падает на свет, переливающийся на мышцах его груди. Потом я опускаю глаза на его татуировку «warrior».
Мой бесстрашный воин.
– Как это случилось? – спрашиваю я прямо.
Его глаза застилает пелена, и он так сильно сжимает челюсти, что под кожей перекатываются желваки. Он знает, о чем я, пусть даже сейчас мне и не видно его ожог.
– Давай не сегодня, – отвечает он.
– Если ты расскажешь это, быть может, я перестану дуться, – без зазрения совести манипулирую я.
Он не смеется. Единственное, что я вижу, – его губы, красивые и соблазнительные, всего лишь в двух сантиметрах от моих собственных. После его вчерашнего поступка мне хочется поцеловать его так же сильно, как и зашить их рыболовной леской. К несчастью, мои планы рушит появление отца.
Он заходит в гостиную как ни в чем не бывало, делая вид, что не заметил нас. Я тут же отодвигаюсь, а Лоан разочарованно отходит на пару метров в сторону.
– Хорошо спалось, Лоан?
Я смущенно потираю руки. Знаю, что папа нас видел. Господи, что он теперь подумает?
– Очень хорошо, спасибо.
Я избегаю взгляда Лоана, а вот он, в свою очередь, кажется совершенно спокойным. Отец наливает себе кофе и продолжает:
– На диване, разумеется.
Звучит как вопрос. Я тут же понимаю, что он имеет в виду, и заливаюсь краской до самых корней волос.
– Разумеется, сэр.
Отец кивает и отворачивается, чтобы взять ложку. Лоан в это время заговорщически мне подмигивает.
Я завтракаю наедине с отцом, пока Лоан принимает душ и собирается. Мы немного говорим о вчерашнем, о Брайане, и я объясняю ему, что это было. Папа понимающий, но сверхзаботливый, поэтому я не удивлена, когда он советует держать в сумке пару перцовых баллончиков.
Когда раздается стук в дверь, мы все еще сидим за столом. Я встаю, чтобы открыть, а папа уходит собирать вещи.
– Привет, детка!
– Джейсон, – говорю я с ироничной улыбкой, – и Итан. Привет, ребята!
Зои с ними нет. Я спрашиваю, где они ее оставили, и Джейсон в шутку непринужденно взмахивает рукой:
– На другой стороне улицы. Нам нужны деньги, а тут, кажется, неплохо платят.
Я ударяю его по плечу и кричу:
– Придурок!
– А что? – обижается он. – Сейчас кризис!
Я спрашиваю еще раз, и он, на этот раз серьезно, отвечает, что Зои нужно было побыть одной, и поэтому он предложил ей остаться у него. Я насмешливо улыбаюсь:
– Она тебе небезразлична, да?
Итан тоже смотрит на него: ему любопытно, каким будет ответ. Джейсон избегает наших взглядов. Пару секунд он молчит, затем пожимает плечами, как ребенок:
– Может быть.
– Но…
– …но она хочет только секса, – добавляет он, закатывая глаза.
Мы с Итаном одновременно смеемся, наш друг недоволен. Он сверлит нас взглядом, и я тут же беру себя в руки – в отличие от Итана.
– И с каких пор тебя это волнует, Хламидия? – подшучиваю я.
– Хламидия? – озадаченно повторяет Итан.
– Заткнись, – ворчит Джейсон. Я поворачиваю к Итану и объясняю:
– Это его прозвище.
– Умно, – одобряет он и дает мне пять.
В конце концов мы оба смотрим на Джейсона, которому явно не так весело, как нам. Я вспоминаю, что он, вообще-то, изливает нам душу, и решаю быть с ним помягче:
– Прости. Что ты говорил?
– Я говорил, что если это то, чего она хочет, тогда я не возражаю, я дам ей это. Но признаю, что хочу… большего. Это ведь Зои. Мне нравится, когда она меня бесит.
Я знаю, что должна порадоваться за них, но первое чувство, охватывающее меня в этот самый момент, – зависть. Я завидую, что у них такие простые отношения.
– Вау, – комментирует Итан, – а ты мазохист.
– Думаю, да, – говорит он мне, – шлепни меня по заднице, уверен, мне это понравится.
Он поворачивается ко мне задом, и я, пользуясь случаем, шлепаю его по ягодицам. Он удрученно качает головой: