– Так и знал.
Мы с Итаном снова смеемся. В этот момент входит Лоан, одетый в широкие спортивные штаны черного цвета и футболку цвета хаки. Он здоровается с ребятами и, придерживая меня за спину, шепчет мне на ухо:
– У нас все хорошо? Пожалуйста, скажи мне, что у нас все хорошо.
Я вздыхаю и киваю, вдруг понимая, что Итан пристально на меня смотрит. Я бросаю на него неловкий взгляд, но он лишь улыбается, как будто видит меня впервые. Это странно. Я улыбаюсь ему в ответ, и в этот момент нас прерывает Джейсон:
– Ладно, мы погнали! До встречи, красавица!
– До встречи.
Лоан хмурится и говорит ему смотреть вперед. Закрыв дверь, я замечаю стоящего в коридоре отца. Я улыбаюсь ему, и он тихо спрашивает, как я себя чувствую.
– Все хорошо.
– Клеман – очень милый мальчик, – говорит он ни с того ни с сего.
Я зажмуриваюсь. Кажется, сейчас будет «но».
– Но…
– …но я немного удивлен.
Мне любопытно, и я спрашиваю почему. Он медленно пожимает плечами, будто подыскивая слова. Потом улыбается – чуть смущенно, словно забавляясь.
– Честно говоря, я думал, что ты тайно встречаешься с Лоаном.
От шока я слегка расширяю глаза. Ну просто великолепно.
– Серьезно?
– Да. Ну вы же живете вместе.
– Это так, но… Нет, точно нет! Лоан – мой лучший друг!
«Ой, хватит нести бред», – усмехается мое подсознание. Я мысленно даю ему пощечину, чтобы оно перестало вмешиваться, но оно продолжает стоять на своем и вызывающе смотрит на меня. Вот дрянь!
– Лоан – хороший парень.
Я опускаю взгляд и вспоминаю обо всем, что для меня делает Лоан. Это человек, который каждое утро оставляет мне на кухонной стойке шоколадные круассаны, человек, который подвозит меня до ЭСМОД в дождь, человек, который забирает моего отца с вокзала, человек, который оставляет мне парацетамол на прикроватной тумбочке утром следующего дня после вечеринки…
Человек, который принимает меня такой, какая я есть.
Человек, в которого я влюбилась в канун Нового года.
– Я знаю.
23. Наши дни
Лоан
После этих ужасных выходных жизнь, как ни странно, вернулась на круги своя. Зои и Виолетта каждый день подолгу спят, наслаждаясь каникулами, а я провожу свои дни в части в компании Итана. Наши с Виолеттой отношения изменились: она отвечает на мои вопросы, но мне кажется, что она до сих пор не простила мне субботнюю выходку, и я не могу ее за это винить.
Сначала я убеждаю себя, что это прекрасная возможность отдалиться. А два дня спустя осознаю простой факт: я не хочу этого, да и не могу. К чему тогда упорствовать?
Сегодня я собираюсь навестить родителей. И то, что в моей голове появляется идея взять Виолетту с собой, застает меня врасплох. Полагаю, это справедливо: она рассказала мне о своей матери, так что теперь и я должен познакомить ее со своей, разве нет? Надеюсь, она станет меньше злиться.
Я решаю поделиться с ней своей задумкой, когда она, сидя за стойкой, завтракает. Зои в это время смотрит телевизор. Разговаривать с Виолеттой, когда она ест «Нутеллу», просто гениальная идея – в такие моменты у нее всегда хорошее настроение.
– Слушай, хочу кое-что тебе предложить.
– Тебе никогда не говорили, что не стоит беспокоить собаку, пока она ест? – перебивает меня Зои.
Вио замирает и, обидевшись, сверлит ее злобным взглядом. Правило номер один: никогда не комментируйте, как женщина ест шоколад. В ином случае рискуете нарваться на неприятные последствия, особенно если вы мужчина. В такие моменты они обычно думают, что вы считаете их толстыми. Я серьезно.
– Иди к черту, Зо! Чего ты хочешь, Лоан?
Хорошее начало…
– Я собираюсь заглянуть к родителям. Хотел предложить тебе пойти со мной.
Вдруг ее лицо словно озаряется. Я попал в самое яблочко. Я сдерживаю свое желание улыбнуться, наблюдая, как она удивленно округляет глаза, не замечая «Нутеллу» на подбородке.
– Ты хочешь отвезти меня к своей матери? – спрашивает она.
Я кривлюсь.
– Не в таком виде.
Она спрыгивает со стула и вручает мне банку с шоколадной пастой.
– Дай мне пять минут!
И тут же убегает в свою комнату. Я провожаю ее скептическим взглядом.
– Виолетта…
– Ладно, может, тридцать! – кричит она и исчезает.
Я поворачиваюсь к Зои, она пожимает плечами. Убрав «Нутеллу», иду за Виолеттой. Я знал, что это предложение обрадует ее, хотя от перспективы ее знакомства с моими родителями у меня перехватывает горло. Зайдя в ее комнату, я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней. Наблюдаю, как она роется в куче одежды, вываленной на кровать, и радуюсь, что она вновь стала собой. Виолетта без умолку говорит со мной и даже не думает переводить дыхание между фразами.