Я продолжаю наблюдать за ней с улыбкой на губах. Вдруг она просит меня помочь с выбором, не переставая без остановки щебетать. Я смеюсь про себя, подчиняясь просьбе, и быстро втягиваюсь в эту ее игру, чувствуя огромное облегчение от вернувшегося к нам взаимопонимания.
– О, Виолетта, продолжай свой монолог, это меня заводит.
Она смеется, снимая блузку. Я успеваю заметить, что на ней бюстгальтер лососевого цвета, украшенный серым тюлевым бантиком меж грудей.
– Тебе правда нравится?
– О да, – театрально киваю я, – не хватает только «слова», и я сделаю все, что ты захочешь.
На этот раз смеется Виолетта. И так заразительно, что я улыбаюсь в ответ. В конце концов она смотрит на меня, игриво приподнимая бровь.
– Ты правда хочешь, чтобы я сказала «слово»?
Она проверяет меня. Я решительно выдерживаю ее взгляд и пытаюсь к этому подготовиться.
– Попробуй и увидишь.
Я наблюдаю за тем, как ее губы произносят слово «слипы». Я сдерживаю бегущую по телу дрожь и шучу:
– Как я и думал! Если это говоришь ты, то я готов на любые безумства.
Моя лучшая подруга поднимает глаза к небу, и вдруг выражение ее лица становится игриво-очаровательным. Преувеличенно кошачьей походкой она подходит ближе.
– О… слипы… слипы…
Я смеюсь так сильно, что хватаюсь за живот, с удивлением отмечая, что давненько так не смеялся. В момент, когда Виолетта мурлычет слово «слипы» с забавным русским акцентом, дверь открывается. Ничуть не удивившись, входит Зои. Полагаю, она уже привыкла к нашим безумствам.
– Вы снимаете плохой порнофильм или мне пора начать беспокоиться?
Виолетта ярко краснеет, а потом присоединяется ко мне и безудержно смеется. Зои же, покачав головой, называет нас психически неуравновешенными и, взяв зарядку для компьютера, оставляет нас наедине. Я первый возвращаюсь к серьезности, вытирая уголки глаз.
– Виолетта, если я не ошибаюсь, мы договаривались о тридцати минутах.
– Я готова!
Я оглядываю ее с ног до головы, пытаясь не показывать, как действует на меня ее маленькое черное платье.
– Тогда пошли.
Будто день уже не был достаточно плохим, в машине мне звонит отец. Я паркуюсь на обочине и отвечаю, пока Виолетта молча рассматривает прохожих. Он советует приехать как-нибудь потом, якобы потому, что мать сейчас спит. Я вздыхаю: эти его планы раз за разом оказываются плохими, и я уже от этого устал.
– За последние дни она потратила много энергии… Плохих дней сейчас больше, чем хороших.
Я стискиваю зубы. Виолетта не обращает на меня внимания: я знаю, что она дает мне личное пространство.
– Дождусь, когда она проснется, – настаиваю я.
Я хочу накричать на него, сказать, что это его вина, что он должен был послушать меня и обратиться за помощью к специалистам. Но он раз за разом отказывается. Так сказать, «потому что у него осталась только она».
– Забудь об этом, Лоан. Просто приезжай в другой день.
Он сбрасывает мой звонок прежде, чем я успеваю попрощаться. Мгновение я молчу, как рыба, прижимая к щеке телефон. Затем бросаю его на приборную панель и сжимаю руль так крепко, что белеют костяшки. Успокойся, успокойся, успокойся.
У нас с отцом всегда было так, и я больше этому не удивляюсь. Я делаю глубокий и долгий выдох, будто выпуская весь пар, и говорю Виолетте, что сегодня не получится.
– Мне жаль, – отвечает она тихо, слегка сжимая мою руку.
– Ага… Ну чем тогда хочешь заняться? Раз уж вышли, так воспользуемся случаем.
Моя лучшая подруга долгие секунды молчит. Затем она вдруг предлагает снова завести машину. Я подчиняюсь и следую ее указаниям. Лицо Виолетты настолько непроницаемо, что я не могу понять, что она задумала.
– Куда мы едем?
– Возможно, это очень плохая идея…
Это не ответ на мой вопрос, но я молчу. Я еду туда, куда она просит, пока мы не оказываемся на главной улице элитного пригорода. Она предлагает припарковаться напротив детской площадки. Там несколько семей следят за своими детьми. Моя лучшая подруга, кажется, не обращает на них внимания. Я первый не выдерживаю и прерываю молчание:
– Виолетта?