Я в замешательстве поднимаю бровь. Да кем он себя возомнил? Я так потрясена, что даже не знаю, что сказать. Я бросаю тебя не для того, чтобы потом вернуться, придурок! Я прочищаю горло и твердо, с намерением закончить все раз и навсегда, повторяю:
– Мне жаль, что так получилось, мне правда жаль… Ты мне очень нравишься, но я не люблю тебя.
– Ты с самого начала водила меня за нос, – делано смеется он.
– Вовсе нет!
– Да, – настаивает он, с отвращением качая головой. – Сначала была вся такая из себя кокетка, а когда дошло до дела, решила притвориться скромницей. Черт возьми, а ведь ты мне нравилась! Теперь ты бросаешь меня? Знаешь, как называют таких девушек, Вио? Потаскухами!
Я застываю на месте, чувствуя, как в глубине души поднимается волна гнева и несправедливости. И в то же время мне стыдно, потому что именно так назвал меня, бросая, Эмильен: потаскухой.
– Не смей так говорить. Я думала, что мы взрослые люди и что ты воспримешь все адекватно, как взрослый! Ты оскорбляешь меня лишь потому, что я не стала с тобой спать… Это смешно, Клеман. И откровенно жалко.
Я пытаюсь ухватиться за дверную ручку и выйти, как вдруг он берет меня за руку и поворачивает к себе лицом.
– Ты правда думаешь, что я тебя ждал?
Он невесело смеется. Я не могу в это поверить… Все это время он трахал других девушек. Я долго смотрю на него и наконец понимаю, что парень вроде него меня не заслуживает. Соглашусь, я тоже ему изменила. Но я была влюблена. И я верю, что разница есть. И большая.
– Знаешь что, Клеман? Давай-ка закончим на этом. Очевидно, нам действительно стоит расстаться.
Он снова хватает меня за руку и притягивает к себе, заставляя поморщиться от боли.
– Постой, пожалуйста! Вио, прости меня…
– Отпусти меня, Клеман.
– Нет, мы еще не закончили. Скажи, почему ты меня бросаешь, – умоляет он, не веря. – Назови настоящую причину.
– А что, я задела твое непомерное эго? – усмехаюсь я, вырываясь.
Я знаю, что он не причинит мне вреда, он не настолько мудак. Но все же.
– Мое эго? Естественно, черт возьми, ты ведь буквально выкидываешь меня, как мусор!
Он пробует встряхнуть меня, чтобы я перестала брыкаться и выслушала его оправдания, но я все больше задыхаюсь. Мне нужно выйти, и побыстрее.
– Отпусти, или я закричу!
– Ты и правда решила обдурить меня, прикинувшись святошей… – бормочет он, качая головой, – подумать только, а я тебя уважал.
Я чувствую, как подступает паническая атака, и меня это пугает. Я наедине с мужчиной, который называет меня шлюхой. В панике и отчаянии я делаю первое, что приходит мне в голову, и единственное, что, как говорил папа, мне нужно уметь.
Я бью его коленом промеж ног.
Клеман скулит от боли, падая на пол и наконец выпуская меня. Закрыв глаза, он хватается за свою фамильную драгоценность.
– Черт, мои яйца…
Я восстанавливаю равновесие и медленно выдыхаю, стараясь успокоиться. Дыши, дыши, дыши. Я повинуюсь своему внутреннему голосу и с отвращением смотрю на Клемана. Как я могла так ошибаться?
– Что ты о себе возомнила? – вопит Клеман, согнувшись в три погибели. – Поверь мне, ты даже не представляешь, что теряешь.
Я останавливаюсь в шаге от двери и выгибаю бровь. Серьезно? Я оборачиваюсь и смотрю на него – на маленького ранимого Клемана, который, кривясь от боли, держится за свою промежность.
– Знаешь что, Клеман?
Он ждет продолжения, мучаясь от боли. Абсолютно спокойно, нейтральным тоном я говорю ему:
– Помнишь Лоана?
Мой бывший парень хмурится, не понимая, к чему я веду. Улыбаясь, я вытягиваю указательные пальцы обеих рук и располагаю их на некотором, довольно значительном расстоянии. Внезапно он будто понимает, длину чего я изображаю, и его глаза в удивлении расширяются. Я не веду и бровью, гордая тем, что сделала. А самое смешное то, что я даже не преувеличиваю.
– Грязная шлюха! – кричит он. – Я так и знал!
– Не забудь приложить лед, – советую я и открываю дверь, оставляя его одного.
Я пересекаю коридор, тот самый, по которому мы шли до комнаты, и дохожу до гостиной.
– Ребята! – обращаюсь я к присутствующим. Они удивленно на меня смотрят. – Клеман спрашивает, можете ли вы ему помочь с пенисом. Он плачет. Думаю, он так старался все сделать правильно, что порвал уздечку.
На их лицах – настоящий шок, я же наслаждаюсь своей маленькой победой. Я закатываю глаза, саркастично пожимая плечами: