Рори отодвигается, чтобы предоставить ему больше пространства.
Он делает глубокий вдох и поводит плечами. Другой он явно испытывает неловкость и неуверенность, даже страх. Люцифер его за это не винит, зная, что он все еще ненавидит себя и то, что олицетворяют их крылья. Он все еще считает себя недостойным, и впереди у него долгая дорога перемен.
Но он знает, что достоин. Он любил и был любим в ответ. Более того, он гордится своими крыльями – гордится собой и тем, какой путь прошел.
Так что он не сводит взгляда с лица Хлои, когда выпускает крылья.
Они вырываются на свободу с тихим щелчком, выгибаясь в широкую дугу вокруг него. Перья колышутся на легком ветру, словно красуясь. Резкий свет ангара отражается от них, делая еще ярче, так что сам воздух как будто бы светится.
– Красивые, правда? – бормочет Рори с гордостью.
– Да, – с благоговением в голосе тут же отзывается Хлоя, словно это слово вырвалось у нее помимо воли. Он убирает крылья, сложив их за спиной.
– Хочешь увидеть и наше дьявольское лицо?
Она кивает, но другой Люцифер хмурится.
– Мне это вовсе не кажется необходимым…
– С ней все будет нормально, – прерывает его Люцифер. – Я знаю, что ты напуган… но с ней все будет в порядке.
Его двойник стискивает зубы, но не спорит, а затем покорно закрывает глаза. Когда он открывает их, в его зрачках пылает адское пламя. Зазубренные красные борозды шрамов приходят на смену красивым чертам и гладкой коже. Люцифер следует его примеру.
Хлоя сглатывает, но не кричит. Она спокойно относится к увиденному, и когда тянет руку, чтобы дотронуться до одного из них, им оказывается ее Люцифер. Она нежно касается его щеки с мягким, серьезным выражением на лице, и принимается исследовать его кожу кончиками пальцев. У него явно перехватывает дыхание, и важность того, что это принятие значит для него, просто невозможно скрыть.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает, потому что внезапно ее прерывает судорожный вдох.
Они все разворачиваются на звук и видят очнувшегося Малькольма, который резко садится и отползает назад, упираясь спиной в колесо самолета позади него.
– Какого дьявола? – выдыхает Люцифер, когда все устремляются к воскресшему мертвецу и припадают рядом с ним на корточки.
– У него моя монета, – замечает другой Люцифер, хватая блестящий предмет в руке Малькольма, – пятидесятническая монета. Она вернула его назад.
Он держит ее в воздухе над ладонью. Монета поворачивается три раза и затем превращается в пепел.
– Можно использовать только раз, – язвительно усмехается он ошарашенному Малькольму.
– Но он погиб от клинка, – недоумевает Люцифер. – Он должен быть уничтожен. Никакое возвращение невозможно.
Рори нахмуривается.
– Где ты был? – спрашивает она у Малькольма.
Он снова начинает шевелиться; в его глазах плещутся страх и боль. Люцифер полагает, что возвращение к жизни из потустороннего мира может оказать подобный эффект на человека.
– Я не… не знаю. Там были люди. Они сказали, что были Богом и… чертовой Богиней… и ты, – взгляд его обезумевших глаз перемещаются на Хлою, – ты тоже там была.
– Что? – выдыхает она. – Это невозможно.
– Нет, ты там была, – настаивает Малькольм, повышая голос, – ты была старше… ты сказала… сказала передать ему… когда все остальное обратится в прах…
Они все замирают.
Люцифер поднимается на нетвердых ногах и потрясенно моргает.
– Что ты сказал?
Малькольм издает вопль и, растолкав их, порывается сбежать. Люцифер не может сдвинуться с места. У него словно ноги к полу приросли. Рори, похоже, также пребывает в шоке, обратившись в статую. Только Хлоя как будто сохраняет присутствие духа, потому что хватает выбитый у нее из рук пистолет и убивает Малькольма теперь уже навсегда. Он падает на землю замертво, и никакая монета уже не вернет его назад.
Они все на миг замирают в ожидании.
– Пап… – в конце концов выдыхает Рори, медленно переводя на него взгляд, в котором он видит отражение собственных непонимания, потрясения и неуверенной надежды.
Потому что клинок не уничтожил Малькольма, а послал его туда, где, вероятно, в безопасности вместе с его родителями, может находиться его жена.
– Она жива, – с благоговением в голосе шепчет он.
========== Глава 9 ==========
Люцифер сидит в баре «Люкса», поигрывая стаканом с виски.
Он думает о разных путях, что привели его сюда, и тех, что простираются перед ним сейчас. Он думает, что встреча с самим собой из будущего и осознание того, что он станет добрым, сильным и достойным… должны дать ему ощущение ясности, некое облегчение… но этого не происходит.
Он по-прежнему испытывает острую боль при виде засоса на шее Детектива – свидетельстве ее желания по отношению к мужчине столь на него похожему, но все же не к нему.
Он так близок к ней и при этом никогда не ощущал себя более далеким.
Странное чувство, что охватывает его, когда она входит в «Люкс», удручающе предсказуемо. Ему даже не нужно поднимать глаза, чтобы убедиться в ее появлении. Он продолжает не отрываясь смотреть на стакан, наблюдая за тем, как жидкость насыщенного янтарного света плещется вокруг кубиков льда, когда она садится на стул рядом с ним.
Воцарившееся молчание нельзя назвать неуютным.
Он не знает, почему не может заговорить, почему слова застревают у него в горле. Он же постоянно болтает, и не важно, плетет ли он паутину обольщения, зубоскалит или просто болтает ни о чем и обо всем. Он полагает, что никто не сравнится с ним в умении говорить так много, фактически ничего не говоря.
Но сейчас он не хочет говорить, не хочет думать. Если он начнет думать, то непременно мысленно обратится к другому себе – к тому, чей брат не пытается его убить, а дочь обожает, буквально боготворя землю, по которой он ходит. А теперь он, возможно, еще и получит назад жену. И это после того, как он соблазнил… не свою Хлою… вот в чем дело.
Он качает головой и раздраженно фыркает, досадуя из-за этого приступа жалости к себе.
Этим он привлекает внимание Детектива. Она смотрит на него, сложив руки на барной стойке, и он переводит на них взгляд, думая о том, какими нежными они могут быть, когда убаюкивают сорванца или касаются его лица, которое он так боялся ей показать, но при этом смертельно опасными, если держат пистолет. Он думает, что у нее красивые руки. Он думает, что она красива.
Он представляет кольцо у нее на пальце – свое кольцо. Ему до сих пор трудно это осознать.
– Ты в порядке? – в конце концов спрашивает она, и он ощущает боль в груди.
Он не может лгать, но и правду сказать не в силах.
– Разве не я должен задавать тебе этот вопрос? – тихо спрашивает он. – Это ты видела… то, что видела.
Она задумчиво хмыкает.
– Знаю, тебе было нелегко, – бормочет она, – но если уж на то пошло… может, хорошо, что Люцифер из будущего здесь очутился.
Он издает какой-то горловой звук, напоминающий возмущенное фырканье.
– Не говори ерунды.
– Это не ерунда, – посмеивается она. – Он старался не распространяться на эту тему, но у меня сложилось впечатление, что когда я увидела, кто ты на самом деле… похоже, я не слишком хорошо это восприняла.
Он впервые окидывает ее взглядом и тут же об этом жалеет. Она кажется такой терпеливой, такой понимающей и такой красивой в приглушенном свете ламп над барной стойкой, создающем блики на ее лице. Ему больно смотреть на нее.
− А теперь?
Она мягко улыбается, но уголки ее губ слегка подрагивают.
− Представить не могу, чего боялась.
Он сглатывает и всматривается в ее лицо в поисках любых признаков неискренности, но, к своему удивлению, не находит их. Он не лжет, но и она − тоже.
− Правда?
− Правда, – отзывается она. – Ты путешествовал во времени с нашей взрослой дочерью, так что не так уж трудно поверить, что ты говорил правду, когда называл себя Дьяволом. Думаю, в глубине души я знала с самого начала.