Прошло столько лет, но ничего не изменилось – они словно вернулись туда, где их место.
Словно вернулись домой.
Она перемещается, чтобы дотянуться до заднего кармана. Достав кольцо, переданное ей другой Хлоей – ее кольцо – она протягивает его ему.
− Не окажешь мне честь? – улыбается она, и его до краев переполняет любовь к ней. Забрав у нее кольцо, он помещает его на кончик ее пальца.
Они на миг замирают.
− Помнишь? – спрашивает она.
− О боже, Люцифер, да говори уже! Я сейчас в запеченное яблоко превращусь.
Люцифер сглатывает, чувствуя прилив крови к коже, не имеющий ничего общего с наполненном пузырями джакузи. Он напряжен, взвинчен и готов поклясться, что сердце бьется где-то в горле. И тут на него снисходит тошнотворное озарение.
Он… нервничает?
Это совершенно нелепо. Полнейшее безумие. Нервозность – это исключительно человеческая эмоция, которой могущественные божественные существа не подвержены. Он никогда прежде не нервничал.
Но… он никогда прежде не пытался сделать кому-нибудь предложение.
Не стоит делать это здесь. Не стоит делать это в дурацком джакузи. Надо было сделать это в ресторане ранее или же наполнить пентхаус розами и сделать это в спальне после пяти доставленных ей оргазмов. Или, может, на пляже, где они впервые поцеловались. Или в участке, где все началось. Или…
Его беспорядочно скачущие мысли оказываются прерванными прикосновениями ее рук к его лицу.
− Малыш, − зовет она, возвращая его к реальности, − что бы ты ни собирался сказать… просто скажи это.
Она говорит это успокаивающим, мягким и нежным голосом, и… он любит ее – очень сильно. Он хочет провести вместе с ней остаток ее жизни и затем всю оставшуюся вечность. Где бы они ни были и как бы он это ни сделал, только это имеет значение.
− Я так тебя люблю, − шепчет он переполненным эмоциями голосом.
Хлоя моргает, несколько удивленная его горячностью. В конце концов, они устроились в джакузи после вкусного ужина с хорошим вином и раунда отличного секса. Она не понимает, откуда взялась эта внезапная серьезность.
Он и сам не понимает. Кольцо лежало в его прикроватной тумбочке уже несколько месяцев, и он уже заручился согласием Джона Деккера, ожидая только подходящего момента. И почему-то именно этот момент кажется самым что ни на есть подходящим.
Потому что она словно светится в лунном свете. Она так прекрасна, что у него перехватывает дыхание. Сегодня в ней есть что-то потустороннее. Ощущение довольства согревает его изнутри, делая все происходящее еще более идеальным.
Так что пробормотав «минутку», он выбирается из джакузи. Вода ручейками стекает по его длинному обнаженному телу на пути в спальню, где он забирает кольцо, сжимает его в ладони и, вернувшись, снова забирается в джакузи.
Она приветствует его словами «я тоже тебя люблю», потому что не сказала этого в ответ, а она всегда это делает, придавая большое значение собственному признанию.
− Знаю, − тепло отзывается он. – Мы всегда будем друг друга любить, а потому…
Он протягивает ей кольцо, возмутительно роскошный бриллиант на котором блестит в лунном свете.
Хлоя приоткрывает рот и удивленно втягивает воздух. А потом ее глаза наполняются слезами, и она просто молча смотрит на него, ожидая самого вопроса.
− Хлоя, я… − Он подготовил целую речь, но тут, словно в насмешку над ним, небеса разверзаются.
Раздается оглушительный раскат грома и начинается дождь, громкие всплески которого по пенной воде заглушают любые возможные слова. Люцифер нахмуривается, смаргивая воду с ресниц. Волосы прилипают ему ко лбу, залезая в глаза, и он смахивает их назад.
Он раздражен и даже взбешен произошедшим, полагая, что его план потерпел крах… а потом замечает, что Хлоя смеется.
Ее голова запрокинута, щеки розовеют, а влажные волосы на затылке вьются. Она выглядит счастливой, прекрасной и влюбленной.
Она подбирается к нему и протягивает левую руку, нетерпеливо подергивая пальцами, и он сглатывает, поняв, что она имеет в виду. Он надевает кольцо ей на палец, и, обняв его за шею, она прижимается к нему всем телом.
Не обращая внимания на дождь, она покрывает влажными поцелуями его щеки, веки, переносицу и, наконец, добирается до губ. Когда она глубоко и страстно его целует, на вкус она, как дождь.
− Да, − шепчет она ему на ухо, отстраняясь, − разумеется, я выйду за тебя.
− Я помню, − тепло отзывается он и, надев кольцо ей на палец, снова берет ее ладонь в свою.
Его эмоции пребывают в полнейшем беспорядке, стремительно меняясь от радостного воодушевления до глубин отчаяния, так что ничего удивительного нет в том, что внезапно его охватывает печать.
− Жизнь сложилась совсем не так, как мы планировали, да?
Она касается его щеки, проводя большим пальцем по скуле.
− Сейчас я здесь, − напоминает она, вырывая его из размышлений о прошлом, и затем добавляет: − Расскажи о моей малышке.
Что он и делает.
Он рассказывает о том, какая Рори сильная, добрая и веселая. Он рассказывает, что в их мире, в их времени этот дом наполнен ее фотографиями – их фотографиями. Он рассказывает истории о том, как она нервничала, когда впервые пошла в школу, но быстро обзавелась шестью новыми друзьями, потому что такая уж она есть. Он рассказывает, какая она талантливая пианистка и гитаристка, но помимо этого еще и умеет рисовать. Он рассказывает, что знал о ее ориентации еще раньше, чем она сама. Он рассказывает, что гордится ею каждый день, и теперь Хлоя тоже будет ею гордиться.
Когда он заканчивает и встает, протягивая ей руку, на глаза Хлои наворачиваются слезы.
− Пойдем, − говорит он, − хочу тебе кое-что показать.
Он отводит ее на пляж, начинающийся сразу за порогом. Они подходят к кромке воды рука об руку, и когда волны начинают омывать им ноги, он обнимает ее за талию и чувствует, как она склоняется к нему.
− Я приводил сюда Аврору, − бормочет он под шум разбивающихся о берег волн, − когда она скучала по тебе. Или, вернее, когда боль становилась невыносимой, потому что она всегда скучала по тебе, мы приходили сюда… и вслушивались в прибой… пытаясь услышать твой голос.
Она заметно напрягается.
− Прости, − быстро добавляет он, чуть поворачивая ее, чтобы заглянуть в глаза, – не хотел тебя расстроить.
Она разворачивается полностью, вставая спиной к океану. Ветер развевает ее волосы, ее бледные глаза ярко сияют, а на щеках поблескивают слезы.
− Нет, дело не в этом, − шепчет она. – В моей вселенной… у меня тоже был пляж… и я делала то же самое.
Люцифер лишь ошарашенно смотрит на нее, словно лишившись дара речи, а потом разражается потрясенным смехом. Взяв ее руки в свои, он оставляет на них поцелуй и снова привлекает ее к себе, думая о невидимой нити, что связывает их вместе.
− Пойдем домой, − бормочет он.
***
Люцифер играет на пианино в «Люксе», лениво водя пальцами по клавишам. Подняв глаза, он переводит взгляд на полупустой стакан с виски и все еще дымящуюся сигарету в хрустальной пепельнице.
Хлоя сидит рядом с ним, касаясь его плеча своим, и он осознает, что ему нравится эта новая динамика в их отношениях – нравится то, как спокойно и легко ему в ее присутствии. Он знает, что произошло это во многом благодаря его самому из будущего. Прежде он ощущал обжигающую, неистовую ревность к нему, был просто ослеплен ею. Теперь же он чувствует лишь благодарность. Он благодарен другому себе за то, что тот помог ему открыть глаза и научил не бояться.
Теперь он может заполучить все, чего когда-либо хотел: будущее, в котором чувствует себя достойным, семью, Детектива.
Она садится чуть ближе к нему. Он заканчивает играть с характерным апломбом, и последняя нота повисает в воздухе, наполненном напряжением. Он поворачивает голову, и они встречаются взглядом, а затем переводят его на губы друг друга и начинают медленно сближаться, ведомые почти ощутимым желанием. Люцифер подносит руку к ее щеке и затем запускает пальцы в слегка вьющиеся волосы. Их губы уже соприкасаются, высекая искры между ними, когда…