Вот угораздило же вляпаться!
Робко постучав, заглянула в кабинет директрисы.
— Проходите, присаживайтесь, — Эмма Валентиновна кивнула на стул, тем временем уже разговаривая с кем-то по телефону.
В её кабинете я была не в первые, но каждый раз меня удивляло разительное отличие между учительской и помещением руководителя. Стены оклеены дорогими обоями, дубовый крепкий стол, кожаное кресло, добротный паркет. Мебель из тёмного дерева.
Интересно, когда деньги на ремонт колледжа выделяли, специально уточнили, что кабинет директора должен походить на президентский люкс?
— Яна Альбертовна?
— А? — вздрогнула, будто не убранство кабинета рассматривала, а занималась чем-то незаконным.
— Ну, и как вам? — сцепив пальцы в замок, директриса уставилась на меня сквозь окуляры крошечных прямоугольных очков.
— Ну… красиво… современно, — замялась, нервно сглотнув.
— Вы о чём? — склонив голову на бок, Курага удивлённо округлила аккуратно накрашенные глаза.
Ощутила, как пунцовая краска залила щёки. Что я несу?
— Как вам у нас, здесь, в техникуме? — уточнила она. — Немного вошли в курс дела? Познакомились с педагогами, стедентами? — миниатюрная фигурка Эммы Валентиновны буквально утопала в мягкой коже кресла.
— Да, потихоньку осваиваюсь, спасибо.
И ради этого она меня вызвала? Чтобы справиться, как обстоят дела?
— Я изучила вашу характеристику с прежнего места работы, о вас отзываются, как о дисциплинированном и очень ответственном педагоге. — Она взяла в руки тонкую папку, и перевернула первую страницу. — Вели внеклассные занятия, занимались с детьми-билингвами, составили программу Олимпиады, в которой дети заняли призовые места, — отложив папку, подняла на меня вопросительный взгляд. — Так в чём же подвох?
— Простите, не поняла?
— Почему вы уволились? Такие перспективы, достойная зарплата, умные дети и обеспеченные родители. Многие за ваше прежнее место работы готовы по головам идти, а вы вот так просто забрали документы и переехали в маленький провинциальный город, устроились преподавателем в обычный колледж, оставив элитную частную школу. И не где-нибудь, а в самой столице! — Эмма Валентиновна подняла вверх указательный палец, подчёркивая важность произносимых слов.
Я знала, что когда-нибудь разговор об этом зайдёт… Прокашлявшись, нервно убрала за ухо выпавшую прядь.
— Ну вы же знаете о нашем семейном положении… Моя мать… не совсем здорова, младшая сестра здесь абсолютно одна, я решила, что должна быть рядом, помогать финансово. Присматривать за Вероникой, вы же знаете современную молодёжь, с ними порой очень трудно, — выдавила заготовленный ранее ответ, приведя дыхание в нормальный ритм.
— Как это благородно! Приятно, что из стен школ нашего города выпускаются такие люди: готовы пожертвовать всем, ради ближнего своего, — проговорила Эмма Валентиновна, и каждое её слово буквально сочилось издёвкой.
Директриса смотрела на меня в упор, демонстрируя всем своим видом, что её не проведёшь.
Выпрямив спину, я уверенно взглянула на нее в ответ, показывая, что мне нечего скрывать.
Ничего у неё на меня нет, пусть что хочет, то и думает. И вообще, чего это вдруг она ко мне прицепилась? Когда я только принесла документы, она была настроена более добродушно. Радовалась, что штат пополняют молодые кадры. И вот, спустя всего лишь пару недель такие перемены. Как будто я ей дорогу где-то перешла.
— Да, Яна Альбертовна, по поводу вашей просьбы, — убрав папку в стол, директриса вновь заговорила чисто профессиональным тоном. — Пока ни о какой дополнительной ставке не может быть и речи. Былые заслуги — это похвально, но я ещё не знаю, как вы будете справляться именно у нас. Может, вы вообще посреди года сбежите, кто вас знает? Дети у нас из разных социальных слоёв, есть очень трудные из неблагополучных семей, к каждому нужен свой тонкий подход. Это вам не сливки общества. Так что всё по регламенту — восемнадцать рабочих часов в неделю, и ни часом больше. Вот в следующем году сдадите на категорию, там и поговорим, — подвела черту Эмма Валентиновна, давая понять, что разговор окончен.
— Я вас понимаю, просто мы сейчас крайне нуждаемся в дополнительных средствах — я откладываю на собственное жильё…
— И это тоже характеризует вас как ответственного человека, — перебила директриса, — но помочь ничем не могу.
— А можно тогда как-то поменять расписание? Я хочу во второй половине дня заниматься репетиторством, боюсь, что мне не удастся совмещать работу и подработку с таким неудобным графиком. Эти окна между парами…
Эмма Валентиновна буквально опешила от такой неслыханной наглости. Спустив очки на кончик носа, вперила в меня глаза-буравчики.
— Яна Альбертовна, вы молодой педагог, работаете у нас без году неделю, и уже выдвигаете какие-то требования?
— Конечно нет! Я просто спросила… Просто, эти окна… действительно будут отнимать львиную… долю времени…
С каждым словом я говорила всё тише и тише, осознавая, какую чушь только что сморозила. Взгляд Кураги метал молнии. Нажить врага в лице руководства в первые же дни… такое могло произойти только со мной.
— У вас скоро пара. Ступайте.
Теперь разговор был действительно окончен. Выбежав из кабинета, пулей пронеслась мимо коллег. Инна двинулась следом, стуча каблучками по деревянному полу гулкого пустого коридора. Отыскав меня у окна, обняла за плечи.
— Что у вас там стряслось? Ругала?
— Да уж лучше бы ругала… Теперь точно не видать мне никакой подработки. Видела бы ты, как она на меня смотрела, будто я нашкодивший котёнок, а я всего лишь пожаловалась на неудобное расписание…
— Ну ты даёшь! Теперь понятно, почему она так завелась. Все же знают, что в приоритете те, кто много лет проработал, а новички по остаточному принципу. Да и вообще с этим не к ней нужно идти, а к завучу. Ох, Янка, Янка, ты прям как первый раз замужем. Ну не реви, ты чего, — положив мою голову на свою внушительную грудь, Инка принялась успокаивать совсем как ребёнка.
Не знаю, чего я вдруг разревелась. Наверное, сказался накопленный стресс. Это вечное безденежье меня с ума сведёт. Одна надежда была на дополнительные полставки, а теперь минимум на год об этом можно смело забыть.
— Всё, успокаивайся, Курага она и в Африке Курага! Мужика нет, вот и психует, старушка, — Инка хихикнула совсем как подросток, даже настроение поднялось, глядя на неё.
— Так у меня тоже мужика нет, — шмыгнула носом, не сдержав улыбку.
— Да кто бы говорил! А Тимурчик твой? Вон сколько лет по тебе сохнет. Да тебе стоит только пальцем щёлкнуть, как тут же все самые видные красавцы сбегутся, — Инна звонко щёлкнула тонкими пальчиками, и в этот момент открылась дверь служебного туалета, выпустив наружу шум смываемой воды из сливного бачка и следом Дениса Павловича, потирающего влажные руки. Увидев нас, завуч дико смутился.
Переглянувшись, мы с Инной тактично отвернулись.
— Ну, я же говорила, — шепнула подруга.
— Так это ты щёлкнула, так что не приписывай мне свои заслуги.
— Здравствуйте, Яна Альбертовна, ну с вами мы уже виделись, — чуть поклонился Инне завуч. Та буквально расцвела. — А я вот тут… проверяю состояние канализационных труб. Служебные помещения нуждаются в срочном капитальном ремонте.
— Да-да, состояние крайне плачевное, — поддержала Инна, серьёзно сведя брови к переносице.
— А почему у вас глаза красные? — глядя на меня, обеспокоенно поинтересовался Лукин.
— Всё в порядке, соринка попала.
— Если у вас какие-то проблемы, связанные с работой — пожалуйста, обращайтесь, помогу чем смогу.
— Спасибо, буду иметь в виду, — благодарно улыбнулась я, ощущая, как Инка толкает меня кулачком в бок.
— Ну… пойду ещё на третьем этаже проверю, э, трубы, — немного покраснев, завуч быстро скрылся с глаз.
— Ты чего ему не сказала про расписание? Только что ревела стояла! — шикнула Инна, кивая вслед завучу.
— Да мне неудобно как-то…
— Странная ты, конечно. Кураге удобно говорить, а этому красавчику засмущалась сразу. По-моему, он на тебя запал.
— Скажешь тоже!
— Точно тебе говорю. Я в этих делах собаку съела. Ладно, пойдём в учительскую, скоро уже звонок, — взяв меня под руку, мы вместе потопали обратно в кабинет.
Уж не знаю, что это была за собака, которю съела Инна, но я никакой симпатии от завуча в свою сторону не увидела. Да, общался он мило, но он со всеми такой обходительный. Инке пора уже свои отношения заводить, видит уже то, чего и в помине нет.
— А чего Тимурчик? Ты же говорила вчера, что в ресторан с ним идёшь. Сходили?
— Сходили.
— А чего вздыхаешь? Поругались, или что? — Инка даже притормозила, ожидая порцию откровений.
— Да всё нормально. Пойдём, а то мне ещё подготовиться к уроку нужно, — потянув её за руку, оперативно сменила тему.
Не хотелось говорить о Тимуре и наших с ним свиданиях. Сама не знаю почему, не могла найти этому логичное объяснение. Какое-то внутренне ощущение пустоты и неудовлетворённости после каждой встречи. Будь то поход в кино, ресторан, или просто прогулка по парку. Вроде бы всё хорошо, ровно, но я не чувствовала себя окрылённой. Наши отношения не перешли ещё на более близкий уровень, но даже просто принимая его слишком торопливые и чрезмерно мокрые поцелуи, мне хотелось поскорее отстраниться и убежать куда подальше.
Почему так? Ведь тогда, шесть лет назад, всё было иначе. Были бабочки в животе, симпатия, куда же теперь всё делось? И эти его недостатки… Пересчитывать трижды сдачу, смахивать каждую пылинку с ботинка, дотошные расспросы, как прошел мой день… Инка бы точно сказала, что я попросту зажралась. Тимур перспективный парень, такими не разбрасываются. Но почему-то с каждым днём я перегорала к нему всё больше и больше…
Вчера он предложил мне прийти на их традиционный воскресный ужин, изъявив желание познакомить ближе с родителями, и сказать какую-то важную новость… Его лицо было таким довольным и загадочным, я же внутренне напряглась. Надеюсь, он не собрался сделать мне предложение?