Вежливо улыбнулась, не зная, как реагировать. Романиться этой ночью я явно не рассчитывала.
— Вот сюда пожалуйста, проходите, — повернув за угол Коля указал на дверь с вывеской "рентген".
В пустом коридоре было ни души, и только лишь напротив кабинета, вытянув длинные скрещенные ноги сидел мужчина. Нет, парень. Синие джинсы, белые кроссовки, рассегнутая кожаная «косуха», растрёпанные, сбившиеся на макушке тёмные вихры.
Сердце подпрыгнуло ещё до того, как он повернул в нашу сторону голову.
В коридоре сидел Набиев.
Удивленно моргнул, выпрямил спину и, равнодушно мазнув по Коле с Диной беглым взглядом, уставился на меня, прожигая испепеляющим угольками.
Набиев здесь. Ночью в больнице.
Это было так неожиданно, так странно и в то же время так тревожно-волнительно.
Щёки моментально вспыхнули пунцовыми цветом, глаза забегали, выдавая скрытые эмоции с потрохами.
— Яна-а!
Услышала откуда-то издалека встревоженный голос Дины и, словно очнувшись от наваждения, перевела на неё затуманенный взгляд.
— Я спрашиваю, ты здесь подождёшь? Не уезжай без нас, ладно?
— Да-да, конечно, — растерянно закивала и, подойдя к скамейке, присела на самый краешек.
Коля одарил меня смущённой улыбкой и, пробурчав что-то на счёт того, что скоро подойдёт, куда-то испарился. Дина с Павликом зашли в кабинет, оставив нас с Набиевым вдвоём в звенящей тишине больничного коридора.
Я положила руки на колени и как примерная ученица уставилась в одну точку перед собой, делая вид, что даже не заметила своего соседа, при этом буквально кожей ощущая, как пристально он на меня смотрит. И молчит. И даже как будто улыбается.
Господи, вот бы сквозь землю провалиться! Какая нелепая ситуация, а я ещё в этих ужасных тряпках!
Мамино пальто, на которое лишь пару минут назад мне было абсолютно наплевать, сейчас же тяжёлым грузом давило на плечи. Оно такое старое, вытертое на карманах…И берет ещё этот дурацкий!.. Но тогда действительно не до нарядов было — схватила первое, что под руку попалось, кто же знал, что тут…
А что тут? Это просто мой студент. Один из многих. Это не мужчина, на которого хочется произвести впечатление. Но если так, почему же я сижу и смущаюсь как девятиклассница? Уже в который, между прочим, раз!
Очень хотелось на него взглянуть, и почему-то было ужасно стыдно это сделать.
Любопытство всё-таки пересилило: с преувеличенным интересом рассматривая выкрашенную белой краской дверь, будто невзначай посмотрела в его сторону — он сидел, привалившись спиной к стене и без зазрения совести меня разглядывал. На губах полуулыбка-полуухмылка. Переносица распухла, под глазами два кровоподтёка.
— Здравствуйте, Яна Альбертовна, какая неожиданная встреча.
— Набиев? Вот уж действительно — неожиданно.
Проследив за его взглядом, торопливо прикрыла голые коленки подолом пальто. Тот хмыкнул себе под нос и широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов.
— Что с лицом? — спросила, чтобы не молчать.
— Подрался. С отцом. Избил, из-за нашего с вами инцидента. Пытался ещё паяльником пытать, но, к счастью, мне удалось вовремя позвать на помощь.
Непроизвольно охнув, прикрыла рот ладонью. Избил? Отец? Из-за такой по сути мелочи? Не может этого быть! Это же… это же дикость какая-то! Уважаемый человек, солидный, и такое отношение к сыну?
Я была возмущена, обескуражена. Хотелось встать и срочно предпринять какие-то меры, позвать на помощь, вызвать милицию.
В каком-то неподдающемся логике эмоциональном порыве подсела ближе. Его большие глаза, в обрамлении густых черных ресниц, выглядели трогательно-печальными. Нахмурив брови, смело смотрел на меня, не мигая, будто взглядом пытался передать то, что творилось внутри.
Сколько боли пришлось пережить этому мальчику? Какие ещё тайны скрываются за красивой оболочкой этой внешне благополучной семьи?
— И давно он тебя… — голос надломился. До сих пор в голове не укладывалось. — А мама? Она знает? В курсе, что позволяет себе отец?
— Да… — грустно сказал он, и опустил глаза. — Она держала дверь комнаты, когда он…
— Господи! Ян! Это же ужасно! Нужно что-то делать, нельзя такое замалчивать! Это преступление! Если ты промолчишь сегодня… — распаляясь в гневной тираде, я не сразу заметила как он, прикрыв рот зажатым кулаком, улыбнулся сначала одним лишь краешком губ, а затем, не выдержав, разразился громким смехом, чем вызвал ещё большее недоумение.
— Это всё шок, Ян…
— Да блин, я пошутил. Это шутка! — не прекращая хохотать, Набиев заойкал, аккуратно трогая переносицу.
— Ты издеваешься? Кто шутит такими вещами? Я решила, что твой отец действительно… Ну, знаешь ли…
Я готова была задохнуться от возмущения. Обвёл вокруг пальца, как девчонку! А как убедительно хлопал ресницами, с какой грустью вздыхал. Почему каждая встреча с ним несёт только отпечаток негатива?
— Простите, ну это правда было чертовски смешно. Обещаю, больше никакого юмора. Выдыхайте, Яна Альбертовна, а то на вас лица нет, — хмыкнул он, и опустив руку, накрыл своей ладонью мою.
Оторопев от подобной наглости, опустила глаза и невольно залюбовалась: его рука, по-мужски большая и сильная, с длинными фалангами пальцев и аккуратными ногтями. Сбитые костяшки покрылись тонкой коричневой корочкой. Видимо, обидчику тоже хорошо прилетело.
В этот момент открылась дверь рентген-кабинета, и в коридор вышла Дина.
Бросила многозначительный взгляд на наши руки, озадаченно нахмурилась. Я тут же выдернула ладонь и отпряла как черт от ладана. Какая нелепая ситуация!
— Я пойду к Евгению Григорьевичу поднимусь, — уточнила Дина и, снова окинув оценивающим взглядом моего соседа, засеменила на второй этаж. Дверь кабинета вновь открылась.
— Набиев, ваш снимок, — уставшая женщина протянула негатив и, подождав долю секунды, нетерпеливо тряхнула рукой. — Ну? Мне самой, что ли, подойти?
— Было бы неплохо, — буркнул Ян, и нехотя поднялся. — Ну что там, жить буду?
— Перелома нет — смещение перегородки. Со снимком — к врачу, — грубовато отрезала врачиха и захлопнула дверь.
— Значит буду, — констатировал Набиев, и опустил негатив в урну.
— Ты что делаешь? А что врачу покажешь? — изумилась я.
— Я бы вам продемонстрировал, но боюсь, этот жест вас обидит.
Как взрослый человек, педагог и просто женщина я должна была бы обидеться, но почему-то его слова, его заносчивость и показной пофигизм только раззадорили, заставив с усилием скрыть улыбку.
— Ты всегда такой хам? Вообще-то, я твой преподаватель!
— Именно поэтому оставлю мысли при себе, — улыбнулся он, и снова сел рядом.
Я ощущала исходивший от него запах мыла и антисептика, слышала тихое, чуть сиплое дыхание. Хорошо ему кто-то зарядил. Интересно, кто? И почему он подрался? Из-за чего? Или из-за кого?
— А что вас занесло сюда в такой час? — нарушил тишину Ян.
Почему он не уходит? Он же выбросил снимок, значит не собирается дальше обследоваться.
— Ребёнок упал со стола.
— Ваш ребёнок? — удивлённо округлил глаза.
— Не мой — соседки. Пришлось вызывать скорую помощь.
— А как же вы доберётесь обратно?
Я пожала плечами, и задумалась. Действительно — как? Автобусы уже давно не ходят, а такси даже вызвать неоткуда, да и на что… С собой — ни копейки. Думаю, у Дины тоже.
Его ладонь легла на скамейку рядом с моей, я ощущала её тепло не касаясь.
Маленькая бабочка — лёгкая, абсолютно невесомая — выпорхнула и забилась в животе, заставляя ужаснуться от неожиданно вспыхнувшей мысли, что очень жаль, что он снова не дотронулся до моей руки…
По коридору раздались гулкие шаги. Дина держала на руках уснувшего Павлика: тот обнял шею матери тонкими ручками, прильнув головкой к груди.
— Всё в порядке, можно ехать домой, — тихо сказала она и бросила на Набиева недоверчивый взгляд.
— Поехали, — поднялся Ян, и неспешно направился к выходу.
— Куда? С кем? — удивилась, разделяя недоумение Дины.
— Подвезу вас домой. Или вы пешком собрались? — он обернулся и закатил глаза: — Да, я чуть-чуть подшофе, но за рулём не я. Отец ждёт у ворот.
— Я не знаю, удобно ли…
Встречаться ещё раз с этим неприятным толстосумом очень не хотелось, и если бы не Павлик, я бы лучше действительно пешком пошла. Но ребёнок очень устал, да и, признаться честно, я тоже была без ног: вечер выдался крайне напряженным и богатым на события, а завтра рано вставать…
Решила, что отказываться от такого предложения глупо, поэтому послушно поплелась вслед за Набиевым.
— Это что, твой парень? — шёпотом спросила Дина, и я взмолилась, чтобы он не услышал. Но он услышал. Ухмыльнулся себе под нос и уверенно открыл дверь в приёмную.
— Вы… вы уже уходите? — выбежал из-за стойки регистрации Коля. — Всё хорошо? Что с мальчиком?
— Да, большое спасибо, ничего серьёзного. Надеюсь, что больше не приедем.
— Жаль, — пробурчал он и сразу вспыхнул: — Ну, я имею в виду, что уже уходите, жаль… Нет, то, что всё хорошо — это хорошо, но жалко, что вам пора…
— Ничего, скоро я к вам в травмпункт снова приду. Благо, ушлёпков много на районе, — влез Набиев, чем до смерти напугал бедного медбрата. Тот обошёл меня с другой стороны — подальше от Яна — и мелкими шажками засеменил рядом:
- Яна… а можно, я как-нибудь забегу к вам… э… в гости? — пролепетал Коля, открывая и придерживая дверь.
— Конечно забегайте, — снова вмешался Набиев, — только поздно вечером не ходите, так-то я тоже ушлёпок, — подмигнул он, и захлопнул дверь перед носом растерянного горе-кавалера.
***
На улице стояла глубокая ночь.
Обойдя дежурившую у входа машину скорой помощи, гуськом пошли к воротам, у которых стоял единственный автомобиль — чёрная Ауди отца Яна.
- Принимай гостей, — весело постучал по капоту Набиев, заглядывая в наполовину открытое окно иномарки.
Сонный папаша, подслеповато сощурился и поправил съехавшие очки. Недовольно рассмотрел севших на хвоста попутчиков.