Какой же он ещё мальчишка. Горячий, бесстрашный, бросается на амбразуру не думая о последствиях. А поступки настоящего мужчины.
Слабо представляла себе Тимура в этой ситуации. Тот бы несомненно предложил вызвать милицию и предоставить разбираться им. И был бы прав, конечно. Но вот эта непоколебимая уверенность Яна, его мужской стержень в таком ещё столь юном теле, всё это подкупало и восхищало. Как за каменной стеной — это именно про него.
Тимур… кажется, что он был вообще в какой-то другой жизни.
— Всё, просыпайся, мне пора, — мягко освободила плечо и поднялась с кровати. — У тебя, между прочим, пара в восемь начинается.
— А можно я прогуляю? — озорно улыбнулся он, и сладко потянулся.
— Нет, нельзя!
— А то что? Зачёт не поставите?
— Могла бы — оставила бы на второй год, — поддержала шутку я, и сама удивилась, как просто всё стало. Ушла эта скованность и зажатость, и страх ушёл, что делаю что-то не так. Это моя жизнь, почему кто-то должен диктовать мне её правила?
Ему восемнадцать, а совсем скоро девятнадцать, и он давно имеет право встречаться с кем угодно! Ну а то, что я его поеподаватель… так это не вечно. Какой-то один учебный год, он окончит техникум, и всё — не будет больше этих дурацких условностей! И пусть только попробует кто-то посмотреть косо! В конце концов я никого не убила и не обокрала, обкраду только себя, если не позволю себе попытаться быть счастливой.
Взглянула на него, такого сонного, с запутанными волосами, и вдруг поняла, что, наверное, это и есть любовь. Всё то, что творится внутри иначе не назовёшь. Да, всё произошло быстро, но разве чтобы полюбить обязательно должны пройти годы?
Вот такая странная, может, неправильная, запретная и совершенно нелогичная любовь.
Вдруг поперёк радужных фантазий пробежала чёрная кошка. Вообще-то он ещё не признавался мне в глубоких чувствах и не факт, что испытывает то же самое. То, что заступился за меня и разделался с Толиком — ещё ни о чём не говорит. Может, он человек такой — обострённое чувство справедливости, захотел поиграть в супермена…
Нет, я видела его глаза! У него есть ко мне чувства. Есть!
Ян поднялся и, подойдя ближе, заключил в объятия. Молча, без слов. Прижал крепко-крепко.
— Ну ладно, пойдём, я тебя провожу, — бодро произнёс он, легко коснувшись губ.
— Может, не надо вместе, вдруг кто-то увидит… — засомневалась я.
— Да кто тут увидит? В этом районе никто из наших не тусуется. Тем более в такое время.
— А не из ваших? Просто кто-то из колледжа может жить где-то рядом.
— Ну хорошо, дойдём до остановки и потом в разные стороны, — подумав, предложил он, и я согласилась.
Выйдя за руку в коридор, заглянули в большую комнату: за столом расположились два паренька, у каждого в руках по бутылке пива. В половина седьмого утра. Откуда они здесь взялись в такую рань?
Заложив руки за голову на старой тахте лежал Бес: перекатывая в зубах спичку, безразлично разглядывал покрытый копотью потолок.
— Спасибо, с меня должок, — игнорируя гостей, Ян протянул Виктору ключ.
— Сочтёмся. До свидания, — обратился уже ко мне, приподняв с глаз надвинутую кепку.
На улице было свежо и по-осеннему прохладно, хотя день обещал быть жарким — яркое солнце поднималось всё выше, и даже слегка припекало плечи. Мы шли с Яном за руку, обсуждали погоду, музыку, учёбу, словно два подростка, словно не было никогда никаких границ.
Дойдя до остановки, нехотя расцепили пальцы: автобус уже показался за поворотом.
— Ты сейчас домой? — грустно спросила я, не желая расставаться.
— Да, и потом в школу. Обещаю, — улыбнулся он и крепко обнял. — А ты к третьей паре?
— Да, — изумилась я, поражаясь такой точной осведомленностью моим расписанием.
Запрыгнув в дребезжащий автобус, он забежал в салон и занял место у окна. Подышав на стекло, нарисовал пальцем кривое сердце.
Самый безбашенный парень из всех, кого я когда-либо встречала.
С улыбкой брела к дому, вспоминая сегодняшнее утро, тепло его ладони на своём бедре. События вчерашнего дня — выходку соседа, драку — я просто вычеркнула из памяти, не желая портить прекрасное настроение. Но увы, чем ближе я подходила к бараку, тем больше улыбка сползала с лица. Снова туда, к реалиям. Пьющая мать, её сожитель… Толик. Встречи с ним я немного боялась, но выбора не было. В конце концов, утром все в сборе, не накинется же он на меня при ребёнке.
Тихо зайдя в коридор, увидела на кухне Дину, помешивающую что-то в заляпанной кастрюльке. Смахнув с покрасневших глаз набежавшую влагу, громко шмыгнула носом.
— Привет, — осторожно поздоровалась я, снимая туфли.
— Привет. А у нас тут горе, — с мрачным лицом поделилась Дина и всхлипнула.
Внутри всё оборвалось, неужели Ян его…
— Толя мой вчера на прогулку вечером пошёл и упал, представляешь. Да так, что теперь вот лежит в больнице с переломом руки и сотрясением.
Стараясь не подавать виду, облегчённо выдохнула. Мне не было его жаль, нисколько, но ради приличия пожелала здоровья и юркнула к себе.
В комнате за столом сидела мать, как всегда уже немного подшофе. Господи, она хоть когда-нибудь бывает трезвой? Николаши нигде не было видно. Мелькнула мысль, что он свалил, но это было бы слишком большим подарком. Так много хороших новостей за один день просто не бывает.
— Привет, доченька, может, попьёшь со мной чаю? Я уже кипяточек поставила.
По правде говоря, делить с ней трапезу не было никакого желания, но я ужасно хотела есть — со вчерашнего дня ни крошки, поэтому, хоть и без великого энтузиазма, но согласилась.
— Сейчас умоюсь и приду.
Быстро переодевшись, умылась в коридоре ледяной водой и, собрав волосы в тугую косу, села за стол. В вазочке лежали несколько подсохших овсяных печеньев, и пара барбарисок. На разделочной доске крупными ломтями нарезанный хлеб и колбасный сыр.
Сделав большой бутерброд, с аппетитом принялась поглощать пищу. Мать потягивала чай, листая местную еженедельную газету.
— У жениха была? — спросила она, и заискивающе улыбнулась.
В подружки набивается. Будто не она совсем недавно обзывала меня столичной проституткой.
Не желая посвящать её в детали своей личной жизни, проигнорировала вопрос.
— Замуж тебе пора, Янка. Карьерой сыт не будешь. Детишек надо, мне внучат — на старости лет порадоваться.
— Давно ли ты такой сентиментальной стала? — смахивая с блузки крошки, поддела я.
— Я и была, знаешь как маленьких люблю? Павлик вон — чудо мальчишка! Выйдешь замуж за Тимура, я к вам в гости буду на выходных приходить, малышей нянчить.
— Так и скажи, что мечтаешь, чтобы я поскорее отсюда съехала, — огрызнулась, и сразу же пожалела. Не нужно так. Какая-никакая, но мать всё-таки, а их, как известно, не выбирают.
— Зря ты так. Я вас знаешь как люблю, и тебя, и Вероничку… нашу… — перевернув страницу, запнулась, и приблизила газету к глазам. Пошарив рукой на столе, нашла очки с перемотанной изолентой дужкой, и нацепила окуляры на нос. — О, гляньте-ка, кто это у нас тут! Мать моя женщина! А я думаю: он, не он. Он, он, ну надо же, — покачав головой, расплылась в улыбке.
— То это о ком? — вытянула шею, пытаясь разглядеть, кого же она там увидела.
— Да вот, полюбуйся, ну и познакомься — батя твой, — мать кинула на стол газету.
Забыв о чае, округлила глаза, и взяла «Районный вестник».
На целую полосу была большая статья, заголовок крупными буквами гласил: «Маленькому городу — большое будущее», и ниже фото — три похожих друг на друга колобка в тесных костюмах, а в центре… отец Яна.
— И? Кто же из них? — недоверчиво хмыкнула, стараясь унять дрожь в руках.
— Да вон тот, посерёдке.
Отец Яна — мой отец?!
Отойдя от первого шока, вдруг поняла, что это глупость какая-то. Совсем мать спилась!
— Так это же Роман Алексеевич, в администрации работает.
— Ну да, он. Важный какой стал, ты погляди. Тощий был — дрищ-дрищём, а сейчас вон пузо какое отъел на взятках, — хохотнул мать, откровенно забавляясь. — А ты чего так удивляешься? Это сейчас я старая и страшная, а тогда, лет двадцать пять назад, знаешь какая красавица была — мужики шеи сворачивали.
Ещё раз взглянула на фото: мелкое, нечёткое, я сама не с первого раза его узнала. Мать глаза залила и сочиняет сидит, пофантазировать захотелось.
— Так ты ж мне в детстве говорила, что мой отец капитан дальнего плавания, — подколола я, возвращая газету.
— Ну то я сочиняла.
Ну да, конечно. В общем, всё с ней ясно.
— Ладно, некогда мне рассиживаться тут с тобой, иди лучше Павлику сказки рассказывай, — положила в рот последний кусок бутерброда и ушла к себе в комнату.
Актриса, ей Богу. И ведь не в первый раз такое. Хорошо помнила, как однажды мы с ней кино какое-то смотрели, и она сказала, что один из актёров — мой родной отец. Будто познакомились они в Ялте на отдыхе, у них завязался бурный роман, и потом вот появилась я. Лет тринадцать мне тогда было, я даже сначала поверила, дурочка. А потом узнала, что не была она ни в какой Ялте никогда. С тех пор вообще её россказням перестала верить.
А про отца Яна тем более чушь полная — он уже женат был тогда, да и жили они в Подмосковье в то время. Так что мама тут прогадала, надо было в соседнего мужика на фотографии тыкнуть, я бы, может, на пять минут дольше сомневалась.
Улыбаясь своим мыслям, надела пиджак.
Из своей половины комнаты вышла Ника. В короткой юбке, глаза ярко подведены черным карандашом. Чего это она так вырядилась на учёбу.
— Смотрю кто-то себе жениха нашёл, — подмигнула я.
— А я смотрю кто-то дома не ночевал, — недобро бросила она в ответ.
— Я вообще-то уже взрослая, могу без разрешения проводить ночи где хочу, и с кем. И вообще… я с Тимуром была, — не краснея соврала первое, что пришло в голову.
— Угу, понятно. Кстати, я Тимура вчера вечером в центре видела, спрашивал, как у тебя дела. Врать — не твоё, — бросив на меня уничижительный взгляд, Ника сняла с крючка рюкзак и вышла из комнаты.