А зря – они в этом нотариате от пола до потолка, с видом на маленький, стильный, претенциозный садик, а дальше – на фон-Арним-Платц, площадь фон Арним, названную в честь писательницы Беттины фон Арним. На площади – церковь Христа в стиле необарокко, таком же, что и здание нотариата. Короче, кому непонятно – нотариат этот в самом сердце Зюдзайте – чистой воды бутик. И поршень мой у них на парковке во дворе не бросается в глаза, а вписывается, как скучная и подходящая деталь интерьера.
Под стать сегодняшнему расслабону сегодня заверяет другой нотаруис. Он – компаньон фрау доктор-доктор, замотанной и чрезвычайно деловой тетки-нотариуса, с которой обычно приходилось иметь дело. Я заметил: у баб, дюже преуспевших уже в бизнесе, подчастую нет к смолл-току ни склонности, ни времени, ни естественной расслабленности, ведь преуспеть им помогли их охренительные способности вжиться в этот мир мужчин, преодолев и подавив в себе все женственное. И все это – отчасти ценой громадного стресса и благодаря стервозности естественной или приобретенной. Им же втрое больше нужно знать и уметь, чтоб состояться хотя бы так же, как особи мужского пола на том же уровне. А это превращает в терминатора. И никаких тебе ни флиртов, ни – даже в шутку – намека на секс. Считаться перестанут, отметут, как несерьезную, которая успех приспать хочет. Так что истинные бизнесвимен подчастую слишком злы и заняты делами да поддержанием собственной репутации, чтобы на работе терять время на что-либо, кроме работы. Так, все, дил подписан, дело сделано – всем – по рукам, а она – она погнала, ей дальше двигать надо.
Фрау доктор-доктор такова, но не таков ее компаньон, мужик уже не средних лет, по-нотариальному солидный, спокойный и обходительный вплоть до доброжелательности. Что я – юрист, он понимает с ходу, хоть раньше я и не имел дела конкретно с ним. А потому его обязаловные пояснения звучат иначе, чем звучали бы, обрати он их на Тину.
- «Сегодня в нотариат явился др. Андреас Эккштайн, 1978-го...» -
- Семьдесят девятого, - поправляю его я, - прошу прощения, не заметил, когда просматривал макет. Надо было сразу прислать вам корректировку.
- Нет, что вы, никаких проблем, - он вносит от руки поправку и продолжает: - «...1979-го года рождения с местом рождения в... эм... Pja-ti-recz-no-e... Kasachastan...Казахстан...» - я верно произнес? – да, киваю ему, - это ведь русское название, не так ли? – да, подтверждаю снова.
– Ведь в Казахстане много русских названий, - замечает он.
- Да, раньше было много, - говорю.
После того, как документ заверен, он выходит занести на перепечатку протокол с правками.
- Оксана – это ведь тоже русское? - спрашивает меня спокойно Тина, до того момента хранившая молчание.
А я чуть не подскакиваю на стуле – от внезапного ли звука ее голоса или от имени, произнесенного ей. А руку по инерции судорожно сую в карман, в котором – да, там оно. Ну и что.
Оксана? Да, русское. До этого она не спрашивала меня про это имя. Про имя. Ни разу с тех пор, как тогда, на Новый год расслышала его неверно. Да, правильно, Оксана. Я думал, что она забыла либо ей все равно. Но все-таки Тина – женщина. А женщины – они же хитрые, чертовки. И любопытные. А некоторые вдобавок ревнивые. Возможно, даже Тина.
Нотариус возвращается с перепечатанной версией сегодняшнего протокола. Мы поднимаемся с мест, он еще что-то мне говорит про нотариальные расходы и их вычисление, справедливо полагая, что Тину это не заинтересует.
Она тем временем рассматривает картины на стене – на них что-то абстрактное, но, судя по всему, жутко ценное.
В искусстве я не шарю, поэтому нотариус прав, на сей раз обратившись к ней, а не ко мне:
- А знаете ли, эта группа была на время предоставлена нашему офису галереей из Бад Китца.
Тина кивает, будто слышит об этой галерее не впервые.
А щедро эта галерея разбазаривает свои экспонаты по нотариатам, думаю, припоминая, как и мне однажды уже рассказывали про нее, но было это в одном итальянском ресторане.
Нет, я же договорился сам с собой, что должен и буду справляться с воспоминаниями. Но... не в таком же количестве, думаю, заметно раздражаясь, а сам гляжу на те две картины, что Тина обсуждает сейчас с нотариусом.
На первой какое-то большое голубое пятно, а на нем – много маленьких, круглых пятнышек, желтых, синих, голубых, белых. И между ними змеятся несколько тоненьких полосочек багрово-красного цвета. А рядом, на другой картине – что-то разных тонов, приятных глазу, потому как сплошь приглушенных, от серого до коричневого. Не расплывчатое, а состоящее из геометрических фигур правильной формы. Напоминает очень стильные обои или отделку для интерьера, какие были бы уместны в любом помещении, оформленном современно и со вкусом.