Даю понять, что верю. С какого ему мне врать, я – человек посторонний.
- Потом – стена. Короче, у нас было, как у наших родственников под Кенигсбергом.
- Вернуть не пробовали?
- Без вариантов. Да и зачем? Я не жалуюсь. Денег мне хватает. А камни – не моя стихия. Не люблю старину. Пусть кто другой с ними возится, реставрирует, там, или что. В нашем пале во времена остблока психбольница была, а после стены там сделали музей. А и пусть будет, я – альтруист, - он снова простует, поднимает свой Хеннесси мне навстречу.
Интересно, думаю. Все мы куда-то откуда-то приехали. Этот, к примеру, начхал на восточные владения. Ему бы пыжиться, строить из себя, а он забил на голубую кровь и вместо этого здесь, на Западе, продает люксусные тачки чисто из любви к ним. И ведь нашел себя чувак. А я – нет?
На прощанье пожимаю ему руку с максимальной сердечностью – я же независтливый. Так уж устроен: мало, о чем жалею.
«Но тебя…», - думаю, глядя с улыбкой на Примаверу, которая, кажется, тоже горько-сладко улыбается мне на прощанье - «…мне будет не хватать».
- Зачем? – спрашивает дома Оксанка.
- Как это – зачем? Ликвидность повысить, - поясняю. - Мне, видишь ли, кроссы новые нужны… старые – ну, ни к черту… всё… не годятся… никак не пойдут…
- Андрюх… - она пытается шутить мне в ответку. – Так ты это… надолго так собрался?.. Вон, имущество распродаешь...
Если б я знал.
Пожимаю плечами, развожу руками, и она отстает.
Это мне все в наказание, решаю. За снисходительное отношение к ее машине. На свалку хотел ее отправить – а теперь не было бы совсем никакой. За неуважение к ее работе. Все прикалывался – да разве она специалист? Да разве это работа? А теперь она реально работает, а я сижу.
***
Работает она что-то слишком реально и постоянно задерживается. Или она и раньше так работала, просто я не замечал. А теперь сижу дома один, и пустой день без нее тянется целую вечность. И как это можно так допоздна работать.
Ни разу больше она не заикается про ужин. Зная, что без нее ни готовить, ни ужинать я не буду, она готовит его заранее, а потом разогревает, и мы ужинаем вместе, как бы поздно она ни пришла.
И все-таки – как-то приходит она позже обычного. На часах одиннадцать, и усталость, опустошенность на ее лице не поддаются описанию. Обычно я встречаю ее в дверях и помогаю снять пальто. Сейчас я чувствую, какая она холодная, трогаю ее покрасневший нос и вдруг до меня доходит:
- Ты че, пешком шла?!
- Да…
- Зачем?
- Устала на работе, хотелось развеяться.
А ко мне домой не торопилась. Однако не это волнует меня: я устал говорить ей, чтоб ездила на такси. И трудно представить, до чего доходит ее скупердяйство.
- Я шла по Майль, тут даже ночью не опасно… Это ж тебе не Сентрал Парк… А я и там тоже как-то в по темному гуляла… И с Таймс Сквера в полночь пешком ходила… Я – крепкий орешек…
Игнорирую ее попытки отшутиться и решаю безапелляционно:
- Не смей больше ходить домой одна. Я буду тебя встречать.
- Андрюш, зачем…
- Ты – моя жизнь. Ты – наша жизнь. Затем, - вопреки мрачному и раздраженному расположению духа нахожу в себе силы обнять ее и щелкнуть по носу, а затем чмокаю в этот самый нос.
С этих пор каждый вечер я забираю ее, и мне положить, что мои бывшие коллеги иногда видят меня за рулем ее Тойоты.
***
После обеда. Тепло и солнечно для декабря. Сегодня иду пить пиво с пацанами из Гринхиллз. У них какой-то семинар, который они коллективно сочканули ради меня. Я тронут.
На рождественской ярмарке на Цейхгаузной сейчас положено пить глинтвейн, но никто из присутствующих его терпеть не может. Не так холодно, вот мы и выбираем пиво. Оксанка сказала, что ей сегодня нужно на какой-то сайнинг к нотариусу на Мюнхенском проспекте, и мы договорились, что она заберет меня, когда я нагуляюсь.
- Так что там у тебя с Вольфингом произошло? Не поделили чего? – спрашивают те, кто не в курсе. Фло без надобности не разглашал, да я и ему особо не рассказывал.
Но я отмалчиваюсь.
- А Вольфинг-то уже к бергам перешел.
- Интересно, как ему там…
- За первый месяц крупняк какой-то у него сорвался... рассказывали...
- Да быть не может. Ты его с кем-то путаешь…
- Нет, точняк у него. Теперь даже проблемы со здоровьем.
- В берн-ауте?
- Реально. Делами вроде вообще не занимается и неизвестно, что с ним будет дальше.