А мы дома уже, как ни странно. Переключился на нее и не заметил. Мы выходим, и она смеется над тем, как я по привычке зарулил в гараж. А я смеюсь над тем, что она даже Тойоту куда-то специально засунула: «Или реально обменяла? Колись!» Вместо ответа она только высовывает мне кончик языка. А потом вдруг присаживается на капот, а юбочка ее будто нечаянно задирается выше. Теперь под ней даже издалека реально видно – трусики? Или там их вообще нет? Тяну к ней руки.
- Когда, говоришь, сдавать ее тебе?.. – шепчу ей на ушко, а сам задрал уже все и все что надо отодвинул.
Она пытается изобразить на бесстыжем личике шок и негодование, для пущей убедительности раскрывает ротик и выпячивает губки, а сама уже цепляется за меня, раздвигает длиннющие ножки и: «О-о-о» - принимает меня. Нет, сюда в это время редко кто заезжает, но мало ли. А нам тут еще жить и жить. Так что я пытаюсь сделать все оперативно, а она успевает кончить, сладостно сжимаясь вокруг меня.
Она хотела меня уже, когда за мной приехала. Теперь только сообразил, тормоз. Когда наряжалась для меня, когда собиралась машину забирать, когда садилась за руль – у нее ломило уже все. Жаль, не видел ее такую, ерзающую туда-сюда на водительском в коротенькой розовой юбочке. Ехала, тихонько постанывала, переживая, как бы не промочить розовенькие трусики.
Реально пора закругляться, кажется, сюда что-то едет. Нет, это не сюда, мимо. Тогда еще немножко... не могу завершить, не хочу отпускать тебя... что ж ты сладкая-то такая, а... Сладкая и тяжелая... Нашим ребеночком тяжелая... Завтра, может, узнаем, кто... Ну иди ко мне еще раз... Сожмись еще... Идешь?.. Да-а, умничка моя... Как завела меня, а... Всю жизнь заводить будешь... на, встречай... лови меня... о-о-о... – а она встречает. Ловит.
Да, это было мощно, думаю, упав на нее. Лежим на капоте в забытии. Разгорячились оба, но теперь, кажется, начинает откуда-то поддувать. Блин, вспоминаю, вскакивая, я-то в куртке, а она...
- Ты ж замерзла... – укрываю ее. Потом смеюсь: – Что, заманила меня? Соблазнила?
- На той мы такого не делали, - смеется она.
- А тебе хотелось? Чертенок. Чего не говорила никогда?
- Неудобно было. Думала, ты машину жалеешь. Слушай, не запачкали? Мне ж сдавать ее еще.
У нее свои заботы. Дурочка.
- Только ты переоденься, - настаиваю.
- Ладно, - смеется. – Поедешь со мной?
- Где брала? Если на Мюнхенском, тогда – нет, - смеюсь и я.
- Да ла-а-адно тебе. Плюнь.
- Ферди был там сегодня? Ну, такой...
- Да не на Мюнхенском. Автохауз Порше на сдает напрокат.
- Ла-а-адно. М-м-м, развратница моя, - целую, пока мы поднимаемся к нам.
- Так про что вы там говорили с пацанами до того, как я нарисовалась?
- Да Вольфинг там чего-то... ты на работе не слышала разве? – она пожимает плечами только. – Нет? Ну, короче, берн-аут у него, что ли... «Нарисовалась»... ага... точняк полный... м-м-м... – целую ее в лифте, не могу оторваться, а сам – на юбочку... под юбочку... да блин... к ней руками в трусики лезу. – А я еще думаю – что это за девушка горячая на тачке крутой... смотрю – о-ба... секси жена... А эти дебилы чуть шеи не сломали... Ладно, я к тебе привык, а им-то... с непривычки... и передо мной косяк... хохмы… Так когда тебе ее сдавать... а то мож сейчас дома... по-быстренькому...
Дверь лифта открывается, она с русалочьим смехом вырывается из моих рук и бежит к нашей двери, а я – повелительно так ей вдогонку:
- А ну полегче! Чего разбегалась!
За углом она, видимо, сталкивается с кем-то, бормочет:
- Oh, Entschuldigung... О, извините...
- Kein Problem. Ничего страшного.
Догоняю ее, а сам по дороге под звон ее ключей, пока она отмыкает, встречаюсь с Тиной. Вернее, до меня сначала не доходит, что это Тина, настолько я не ожидаю встретить ее здесь.
Вообще, что ей тут делать? Она же на другом конце земного шара. Если б она еще сказала что-нибудь сейчас. Но она, взглянув мельком на меня – я даже сориентироваться не успеваю – заходит молча в лифт и уезжает.
- Соседка у нас новая какая-то, - говорит мне Оксанка, переодеваясь. – Или приходила к кому. Никогда ее тут не видела.
А я никак не реагирую на ее слова.
Да, сейчас. Сейчас и скажи, думаю, воспроизводя в памяти Тинин спокойный взгляд – на меня, потом на обручальное кольцо у меня на пальце. Все расскажи. Плевать, что некстати. Это не бывает кстати. И никогда не будет.