В итоге девчонки кормят нас соображенным наскоро обедом-ужином – заказной пиццей с пивом.
Правда, Оксанка заскакивает в магазин себе за витаминами в виде свежих овощей, а Ренатка бросает свой проект по подключению супермощной домашней кабельной сети для игрушечников и увязывается с беременной «сест‘ёнкой». Девчонки берут себе безалькогольное, даже Ренатка, которая, насколько нам известно, пока не «в ожидании», но после полученного ей на нашей свадьбе предложения не трогает больше спиртного, вдруг забеременеет, мол.
- Я ей говорил уже, что хотя бы до свадьбы подождать можно с «планированием», - жалуется мне Тоха, пока мы продолжаем работать в ожидании девчонок, обшаривающих магазин. – Сама же будет потом страдать, что в платье не влезет. Ниче ей не скажи.
Хлопаю его по плечу с сочувственным смехом. Свадьбу они назначили аж на июнь будущего года, глядишь, мы к тому времени уже разродимся. А сейчас декабрь. Времени валом. Возможно, замуж Ренатка и вправду будет выходить в просторненьком балахоне.
- Да не, она говорит – какие проблемы, перенесем на «пораньше» – и все. Как у тебя с работой-то? – переключается он со своих запарок на мои.
- Вот. Работаю же, - демонстративно сверлю дрелью дырку в стене, затем заправским движением вставляю в нее шуруп в дюбеле.
- А если серьезно? Долго еще фигней будешь заниматься? Корректорством своим?
- А что – если ты в преподы решил податься, то почему мне нельзя быть корректором? – он машет на меня рукой, мол, из меня сроду ничего не выбьешь.
А мне просто неохота ныть ему в жилетку, что на работу у «больших» мне рассчитывать уже нельзя, да и не хочется туда больше. В суде мне тоже делать нечего, еще меньше – в прокуратуре. Да меня туда пока и не звали. Остается только «индустрия», бывшие клиенты. А они все сейчас страдают от кризиса.
– Решил общественно полезным делом заняться.
- Это чем – социальной работой, что ли? – прикалывается Тоха, сам не подозревая, что окажется прав.
- Ага. Freiwilliges soziales Jahr. Добровольный социальный год. Слыхал насчет «про боно»?
- В кино видел. Это когда крутые адвокаты бесплатно защищают кого-то?
- Ну. Буду вести дела одной общаги для наркоманов. У них там знаешь, сколько косяков... Уже одна тяжба с соседями чего стоит... Или разбирательства по поводу здания – его снести хотят, а им куда деваться? Че ржешь, думаешь, у такой алчной, продажной сволочи, как твой брательник, не может быть желания за «так» людям помочь?
- Да нет. Но, блин, Андрюх, а те... это... семью не надо кормить?
- Надо. Но деньги есть пока.
- Так ты че – реально целый год этим заниматься будешь?
- Посмотрим.
- Слушай, а что - так реально дорого тут квартиру купить?
- Смотря кому и смотря какую. Безработному адвокату или безработному преподу музыки – да. Любую.
Мы ржем с ним на пару. Хоть разговоры о моей безработности и должны меня напрягать, с братом мне легко общаться на любую тему, даже на эту.
Внезапно опять вибрирует моя сотка, и я вспоминаю про Тину, от которой приходит:
«Андреас, ну что? Как насчет завтра? Может, в одиннадцать?»
- Это кто?
- Да Тина.
- По поводу?
- Не знаю. Насчет квартиры, наверное.
И пока мы с ним тут ждем наших жену и невесту и заказную пиццу к ним впридачу, я на таком расслабоне, что не напрягаюсь из-за Тининой назойливости. Просто забивает планы назавтра и ждет подтвердждения или отказа. «Пусть» - думаю беззлобно. «Похрену», - и отписываюсь:
«ok».
- ...вы такая красивая пара, - слышу в этот момент Оксанкин голос. Это вваливаются девчонки, навьюченные снедью, вернее, досталось в основном Ренатке.
- Ну что, мальчики, кушать хотите? – спрашивает она, со звоном ставя на стол сикс-пак пива и еще по бутылочке безалкогольного им с Оксанкой. А рядышком скромно приземляет овощи-фрукты, хлеб, ветчину и другие продукты, не требующие тепловой обработки.
- Хотим, - говорим мы хором, глядя на пиво. После улицы его даже охлаждать не надо.
А они с Оксанкой заливаются веселым смехом, похожие на двух снегурочек. Оксанка влажно-свежая, холодная. Вот чего она шапку не носит, холодно же. Носик красный, ушки – тоже. Как бы не простудилась, а то ведь ей болеть нельзя, лечиться-то особо нечем. Помогаю ей снять отсыревшее пальто, растираю красные, озябшие пальчики, дую на них, поглаживаю волосы, а в них крошечными капельками блестят растаявшие снежинки.