- Как там Антон? Теперь живет неподалеку? – спрашивает Тина то ли из вежливости, то ли не найдясь, о чем бы еще спросить.
- Да. Женится на Ренате. Съехался с ней.
- Они тоже ждут ребенка?
- Пока - нет. А знаешь, Тина, у нас с Оксаной намного больше общего, чем тебе кажется, - смотрю ей прямо в глаза, не видя их, будто это я теперь сам с собой разговариваю. – И я даже не о том, откуда мы с ней родом или что выбрали похожие профессии.
- А о чем?
- Например, мы с ней любим поесть. Хорошо и вкусно поесть и не одну только здоровую пищу. В кафе где-нибудь, но лучше домашнюю. Если выбирать: роскошь и комфорт или простота и уют, мы выберем простоту и уют. И мы оба – больные и зависимые люди. Оксана страдает булимией, а я почти полгода нюхал кокаин.
Тут Тина широко распахивает свои зеленые глаза. Ну наконец-то пронял ее хоть чем-то.
- У нас это началось, когда мы расстались и нам было плохо друг без друга. А недавно у меня случился рецидив и у нее - тоже. Да, мы с ней нереальные слабаки, Тина, и мы нужны друг другу. И я подозреваю, что сейчас, в эту минуту она опять этим занимается. А я, вместо того, чтобы быть с ней и удерживать ее, все это тебе тут рассказываю. Так что я пошел. Надеюсь, ты теперь поняла, насколько ошибалась на мой счет. Getrennt bitte. Раздельно, пожалуйста - говорю официантке в ответ на ее: «Zahlen Sie zusammen? Вам один счет?».
Говорю, даже не дав Тине возможности потребовать отдельный счет самой. А она - как ни ошарашена была моим признанием, потребовала бы, я уверен. Здесь так принято и это считается нормальным. Да и не нужно ей моих угощений. И все же более корректным было бы в данной ситуации предоставить право выбора ей, вот я этого и не сделал.
Интересно, когда у нас в последний раз было наводнение? Наша река эксцессов не любит, ее укротили в свое время. Это вам не Рейн и не Одер. Но сейчас ее рвет на части, выталкивая из привычного русла. Может, что-то будет в этот раз.
«И еще кое-что» - думаю, пока под проливным дождем бегу в метро. Я совершенно не знал Тину. Слишком зациклен был на своем. Тогда, в КвортерБаре я просто подумал, что она напрягает своим нравоучительством, тем, как пытается анализировать и воздействовать на меня. Теперь я врубился, что легко мог попасть под ее каблучок и, возможно, перманентно под ним остаться, потому что там было бы удобно и не напряжно.
«Спасибо, Оксанка» - впервые мысленно обращаюсь к жене и внезапно чувствую разливающееся по мне тепло. «Если б не ты – неизвестно еще, что бы со мной было».
А сейчас – марш домой, смотреть, что ждет меня там.
***
Она-то точно не ждет. Она сейчас в полном дерьме и ей положить на то, что я наблюдаю, как она от него избавляется. И еще. И еще. После споласкивает рот под краном и идет мимо меня в гостиную – собирать мусор после своей оргии.
- В магазин, что ли, ходила? Отпросилась с работы?
Не отвечает даже. Как только сама все доперла. Тяжело же, да и нельзя ей. О сыне бы подумала. Дура.
Вместо этого - мне: - Чего быстро так?
Не отвечаю.
- Как прошла встреча?
Сказала бы «свидание», я бы ей вмазал, думаю. А потом пошел бы и заявил на себя, мол, вяжите, беременную жену ударил.
- Хорошо.
- О чем говорили?
- О тебе, - смотрю на нее и чувствую, как жжет у нее внутри, как шатает ее от слабости и как кружится у нее башка от всего, не только от рвоты.
Тогда, в том сне тоже это чувствовал. Сейчас чувствую, потому что меня тоже жжет, тоже шатает из солидарности с ней или просто так – я не знаю. Только она этого не поймет и не оценит. Она видит и слышит только свое, а на меня смотрит, не видя, и слушает, не слыша.
Она выглядит хреново, дерьмово. Настолько, насколько может выглядеть беременная на пятом месяце, которая полночи не спала, потом – о, вижу, - поковыряла себе ножиком руки до крови, затем запихнула в себя целый супермаркет жрачки, а потом ее же и вырвала. И на лице у нее теперь такой армагедец, будто она очнулась и проблевалась после ночи беспробудной пьянки.