У Оксанки не материн характер, ее соплей перешибешь, а вот теща кого хочешь поставит на место. Жаль только, что живет она больше не в России и вынуждена разговаривать не на своем родном языке, от чего и страдает последние пятнадцать лет. Со мной она с самого начала нашего знакомства держится непринужденно и в общем доброжелательно. Сейчас именно это помогает ей не провалиться сквозь землю.
- Мам, давайте - я, - предлагаю.
- Так, иди отсюда! – решительно протестует она. Туалеты и санузлы она моет сама. Уверяет, что, когда ей помогала Оксанка, она и ей не доверяла этого щепетильного дела.
– Вон, кухню помой лучше.
Я же мою полы в коридоре, натираю их машинкой, затем по большей части слоняюсь из угла в угол, собираю мусор, стаскиваю к тещиной тележке всякое барахло, которое потом разгребаю по мусорным пакетам, запихиваю грязную посуду в посудомойку, а те бабки и деды, что, будучи не совсем еще немощными, сидят перед теликом в джунглях из искусственных пальм, поглядывают на меня теперь с нескрываемым любопытством.
- Александра, это твой сын? Sohn? – спрашивает тещу одна из бабок с аккуратно завитыми белыми волосами и татуажем на лице.
Работает теща тут уже много лет и давным-давно стала для них неотъемлемой частью интерьера. Текучка среди обитателей нешуточная, но все же большинство из присутствующих здесь знает ее давно, называет по имени и пребывает в курсе тех ее дел, в которые она сочтет нужным их посвятить.
- Да, - говорит она. – Зять. Schwiegersohn.
Это только на русском «зять» не является производным от «сына».
- Зя-а-а-ать... – c восхищением тянет другая бабка. Зятья к тем из них, у кого они вообще есть, не ходят даже проведать. Тещины акции растут на глазах.
- Junger Mann, молодой человек, а вы учитесь? – спрашивает меня седой, усатый дед в байкерской жилетке и татухами на тыльных сторонах ладоней, пока сам переключает хронику жизни европейских королевских домов на повтор матча бундеслиги. В январе они не играют.
- Нет, работаю, - вежливо улыбаюсь ему над своей шваброй, потому что как раз сейчас именно это я и делаю.
- Кем?
- Адвокатом.
У сидящей рядом первой дотошной бабки захватывает дух, а я жалею, что заставил ее волноваться – мало ли, может, нельзя ей. Соображаю, что больничный корпус тут за дверью, на аллее Олеандров и несколько успокаиваюсь. Адвокатом. Слава богу, тещи как раз нет поблизости.
- Кофейку хочешь? – предлагает та, появившись вскоре и объявив, что работа наша на сегодня окончена.
По-моему, кофе тут стоит не для уборщиц... уборщиков. Однако теща, не дожидаясь моего ответа, наливает мне, нажимая на носик здоровенного алюминиевого термоса. Вопреки моим ожиданиям, кофе оказывается очень приличными и почти горячим.
- Вы новенький? Фрау Томас уже целый час ждет!! – на втором глотке на меня, откуда ни возьмись, налетает огромная, внушительных размеров тетка в белых штанах и шлепанцах стардомовского персонала с длинной гривой кудрявых волос на голове.
- А... чего ждет? – бормочу обескураженно.
- Она говорит, что вы до сих пор не померили ей давление. О чем вы думаете? И вообще – почему не отпросились, прежде чем делать перерыв? Не инструктировали вас?
- Он со мной, - спокойно осаживает ее теща.
Беспочвенность собственных наездов не смущает тетку и, не удостоив ни тещу, ни меня ответом, она со словами: «Час назад надо было померить...» - уносится прочь в поисках новой ответственной жертвы.
- Строго тут, - смеюсь. – Но хорошо, наверно, если за порядком следят. Старики присмотрены.
- Присмотрены, конечно, - усмехается теща безрадостно. – За такие-то деньги. Они с ними как с детьми малыми носятся и разговаривают так же.
Усмешка исчезает с ее лица. По ней видно, что она на старости лет предпочла бы скорее попасть в преисподнюю, чем сюда, в эту персиковую обитель, в которой, если разобраться, не так уж плохо.