- Просто ты меня убедила. Тебе пора... на воду... на... море, - поясняю. - И вообще - ты уговаривать умеешь.
После того, как мы помылись и перестелили постель, она устраивается спать в моих объятиях довольная и – чего греха таить - затраханная.
- Болит?
- Ниче...
- Так что ты там придумала... насчет подарка... – бормочу сонно, убирая прядь волос с ее лица, а другую руку зачем-то вставляя в нее.
- А-а...– она трется лицом о мою ладонь, ту, которая гладит ее личико, - ...да станцуем у них на свадьбе... танец разучим... слушай, тебе мало?.. М-м-м?..
- Нет, просто я – маньяк озабоченный.
Блин, а это все-таки засада. Может быть, она уговорится на что-нибудь другое?
- А... деньги не будем дарить?
- Подарим, конечно. А это – бонус...
- А... под какую музыку?
- Мана. Мексиканское. Свадьба же в Мексике.
- Блин, Оксанка. Жопой вертеть...
- Ты же умеешь.
- Не хочу перед всеми... блин...
Чувствую себя стриптизером или мальчиком по вызову, отчего меня аж передергивает.
- Расслабься, детка, - она нежно треплет меня по заднице, которую я демонстративно сжимаю и отстраняю, прежде чем она успевает попытаться сделать больше. - Больно не будет, обещаю, - вставляет мне в рот язычок, недвусмысленно имитируя такие вещи, делать которые вообще-то по моей части. Отпускает с тихим смехом, когда начинаю возмущаться.
Оксанка засыпает, посмеиваясь, а я не сплю еще некоторое время, держу ее в руках, глажу сыну и мечтаю о том, что вот уже прошли, выстраданы январь, Бáха Калифорния и мексиканские танцы.
А потом она снится мне голая и стонущая. То ли она рожает, то ли кончает, то ли просто при всем честном народе трогает себя на пляже где-то в Нижней Калифорнии – только от ее вида мне даже во сне неймется. Поэтому я просыпаюсь, тихонько и нежненько вставляюсь в нее и трахаю спящую. Она просыпается уже перед самым своим пиком – или они просто так быстро у нее теперь настают.
- Мы же... е...дем? – стонет она, глядя мне в глаза во время оргазма и улыбаясь легонечко.
- Едем, - вздыхаю, кончая и разряжаясь немного.
Что же с ней делать.
***
Если ты – топ-юрист, отбоя от хедхантеров – охотников за (умными) головами тебе не будет никогда. А если ты облажался, твой бывший шеф натянул тебя фактически публично, в тебя с омерзением харкнула конкуренция, а Стар Лекс, некогда через раз упоминавший тебя в публикациях сделок, теперь упорно делает вид, что ты умер, только они забыли некролог по тебе написать, то... – должен ли я продолжать?
Когда я работал в Гринхиллз, мне постоянно кто-то звонил, писал и домогался, теперь же все затухло. Чувствую, эти ребята вынюхали каким-то образом, что клиент я теперь неподходящий. Так что собеседование, которым я угрожаю жене, чтобы отмазаться от Мексики – дело, скорее, воображаемое, если не сказать: иллюзорное.
Даже в ноябре, когда я начал было ориентироваться, но быстро сел на зад – и то не трогал резюме, которого от меня после не потребовали ни на кафедре, ни в Эльзе, но без которого инициативки, увы, не пишутся. А поскольку я решил более активно искать работу, да вообще – искать, мне теперь предстоят именно инициативки и все радости, связанные с их составлением.
Не знаю, с чего конкретно я это решил. Я говорил уже, что жена не стимулировала меня в этом, просто делала вид, что я что-то ищу, и она со всем согласна. Не знаю даже, что это такое у нее, ведь она не из тех, что никогда не парятся и не из тех, что принимают все, как есть. Полагаю, она просто не хотела устраивать мне сцен, считая, что сама выше этого. Но когда заявил ей о своем решении, у нее вспыхнули глазки, да так, что она торопливо отвела их в сторону.
Недавно мы были у моих, и я говорил с отцом. Вернее, я не собирался ни о чем таком с ним говорить. Просто стояли на балконе.
- Слышал, Бад Карлсхайм заявку подал в ЮНЕСКО? – спросил я, засмотревшись на платановую аллею в парке, видную вдалеке.
- Ну да. У нас же все отдыхали – и цари, и писатели. Сто лет назад. Больше. Только что это даст? Затухло все, - махнул он рукой.
- Не настолько – развязку ж новую построили…
- Работы точно не прибавится. – Вон, все тикают. Как вы с Антоном, - покосился он на меня. – А и что делать, одним туризмом живем.
Потом, помолчав немного:
- Андрей, ты... Словом... Короче, ты не бери в голову.
- Что?
- Что я тебе говорил про суд. Это я так. Нам же с нашей колокольни не видать. Хочешь – иди. Работа же.