До свадьбы осталось уже совсем недолго, и теперь мы с ней разучиваем этот идиотский танец. Хореография у нас авторская, Оксанкина, потому что оригинальный ритм песни скорее на расслабоне и напоминает рэгги. Но танцевать рэгги – это слишком просто, она не этого хотела. Обещала ведь мне, что жопой вертеть заставит.
Somos como mar y com arena... мы с тобой, как море и песок. Это она мне так объяснила, мол, об этом песня и как замечательно подходит, ведь свадьба будет на пляже.
- Да ты думаешь, там кто-нибудь шарит по-испански? - ною и тут. – Все отсюда выходцы, никто не оценит.
Я, вероятно, зря так говорю: готов поспорить, выходцы эти драпанули в Мексику тогда, накануне Дня Победы, и победы не их, а над ними. Так что скорее всего, живут они там уже давно, а на свадьбе будут их дети и дети детей, рожденные уже там.
Даже к нашей свадьбе мы так не готовились. Но я согласился, а значит, танцы эти неизбежны. И я просто даю использовать себя, как объект ее экзибиционизма, после каждой репетиции чувствуя себя безвольным и фактически изнасилованным.
Сегодня пятница, у нее на фирме какое-то мероприятие, которое она прогуливает, оставшись дома. Еще с утра с радостью сообщает мне, что в Бахе сейчас плюс двадцать семь. Теперь каждое утро погоду смотрит.
А я пользуюсь тем, что мороз чуть отпустил, температура ноль-плюс один и ухожу пробежаться. Мне надо размяться, стряхнуть с себя паутину этих танцулек и назойливую латиноамериканскую мелодию, в которой при всем отсутствии слуха начал запоминать какие-то звуки. Скорее бы уж оттанцевать, а то скоро во сне ее буду слышать, вскакивать посреди ночи.
Поначалу пробежка оказывается тяжкой, потому что сейчас все-таки холодно. Но под конец я уже просто ловлю кайф и, вернувшись, взбегаю к нам на четвертый этаж, презрительно пренебрегая лифтом.
- Нет, не приедем. Мы ж на свадьбу улетаем, - слышу ее голос, пока стаскиваю мембрановую куртку. Она говорит со своими, включив, как обычно, на громкую связь. – Я же рассказывала.
- Да нет, мы забыли совсем, - расстроенный голос тещи. Неудивительно, они постоянно все забывают.
- Так это... аж в Испанию? – вклинивается тесть.
- Росарито – это в Мексике.
- Боже! – теща восклицает в ужасе, будто и вправду первый раз обо всем этом слышит. – Оксана, так долго лететь! Как же ты выдержишь? А там как будете? Не заразишься ничем?
Смотрите-ка, мои аргументы.
- За билеты, наверно, цены не сложишь!
Они, естественно, не одобряют сорения деньгами, которые теперь в нашей молодой семье не я зарабатываю.
- Нет, вы знаете, было недорого. Они нас еще давно пригласили. Мы билеты брали заранее.
Типа, когда я еще работал и все было хорошо. Я, конечно, ценю ее готовность выгородить тот факт, что нам эта поездка сейчас без надобности, потому что я... не работаю, блин. Но почему-то вместо того, чтобы пройти к ней и поцеловать, как задумывал, я конспираторски замираю в прихожей в одном кроссе, который не успел стянуть.
– Что это? – спрашивает Оксанка, когда на том конце слышен шум стройки.
Видимо, теще нужно успокоиться, и она меняет тему:
- Это на соседнем участке. Им бетон привезли. Уже фундамент заливают.
- Вы уже знаете, что у вас за соседи?
- Местные какие-то. Молодые, - тещин голос опять звучит недовольно.
- Они недорого купили. И недавно совсем - тесть снова подает голос. – Фирма быстро делает.
В голосе тестя слышна уже неподдельная грусть. Похоже, зря теща тему меняла. Сейчас опять начнется о том, как они мечтали, чтобы мы построились рядом с их домом, жили бы рядом и тэ-дэ.
Даже если бы я имел хоть малейшую возможность получить кредит – с какого перепугу нам там строиться. Откуда такие мечты. Пожизненно мечтами тесть живет, думаю, нет, чтоб глаза раскрыть пошире, на жизнь трезво взглянуть.
- А ты сегодня чего дома? Не заболела случайно? – спрашивает теща, понимая, что тему стройки тоже надо сменить.