Есть здесь еще одна любопытная вещица, впервые такое вижу. Когда пластиковой карточкой в слоте на входе врубаешь освещение, на стене напротив кровати по умолчанию включается слайд-шоу с живыми видами из окна – то есть, на Гайд-парк. Но можно переключить и на весь Лондон, а можно и за его границы. Видишь мир, не выходя из комнаты. Я первый вечер тут ночую и не лопатил еще, что там у этой штуки в памяти.
Да, я забыл о Тине. И вроде расстались мы по-хорошему, никто друг на друга не в обиде, но, кажется, она злится на меня больше, чем я думал. На неделе разговариваю с Тохой, даю ему честное слово, что клоузинг – клоузингом, а на юбилей родителей я прилетаю в срок, кровь из носа. Теперь, грозит мне он, его уже не перенести. При этом случае он осторожненько так мне сообщает, что был у меня на хате, вытаскивал почту и мне пришло уведомление о том, что моя квартирная хозяйка, это которая Беттина Штайнке, аннулировала соглашение о покупке моей квартиры. И, мол, теперь моя квартира снова продается. Значит, злится все-таки?
А я хоть и не злюсь на нее – не за что, но все-таки хреново мне. Опустошенный я какой-то, хоть и не ею опустошенный. И не по ней скулю, а... по той жизни, которая – вот, была же вроде, куда ушла так резко? Неужели не заслуживаю я нормальных отношений? Неспособен, что ли? Или тут вовсе дело не во мне... Ведь какой бы стабильной ни была структура, незыблемой, но как устоять перед... интервенцией? Влиянием извне?
И мысли об этом все больше загоняют меня, тыкающего пальцами в кармане, как дурак-параноик, загоняют все больше, пока я в конференц-центре – работаю или пялюсь из окна, сам не зная, куда пялюсь, пока совершаю вылазки из отеля в офис, где иногда приходится что-то по мелочи ковырять. И досада на этого... интервента берет меня все с большей остервенелостью, как будто бы он, интервент, специально это.
Я злюсь на нее, сам потихоньку впадая в прострацию и с содроганием ожидаю, что вскоре опять начну нюхать. Твердо решаю не доводить до этого, вместо этого избрав лондонский брит-поп Blur, как более стерильную сопроводиловку. Держусь пока.
А, блин, ведь начнешь тут. Это что ж выходит? Выходит, всё это, все эти месяцы спокойствия, жизнеутверждения, вхождения в колею есть не что иное, как мутировавший депресняк, дремлющий, но затяжной... Живучий, гад... И Тина...
«Тина – а кто такая Тина?» - валяюсь в обуви на здоровенной кровати с персиковой спинкой, слушаю сопроводиловку и спрашиваю сам у себя, ведь больше и спросить-то не у кого.
«Эта девушка», - спокойно отвечаю сам себе же. «Она сказала, что ты ей понравился тогда, на Новый год. Ты ей понравился, и она купила твою квартиру, но не жила в ней с тобой вместе... Если нравятся, необязательно жить вместе... Она спала с тобой, с ней тебе было хорошо – ты помнишь?»
«Нет, не помню... Да, Тина – так ее звали?»
Вебкамера бросает на стену серые арочные массивы на входе в Гайд-парк с редкими зубами – раззявленной пастью колонн. Красиво, вообще-то, но меня пугает.
«Она не прогнала твоей депрессии и не усугубила... Она лишь пришлась на тот период, когда все это было с тобой – успокоение. Она ушла, а все это, но не успокоение теперь, есть с тобой и до сих пор».
Колонные зубы сменяются зеркальной гладью озера Серпентайн.
«А когда она ушла?»
«Недавно. Увы, ты надоел ей.»
Потерянных никто не любит
Да вы че, пацаны... В натуре? А я-то думал... Выходит, зря...
Да, клоун я и мир свой сам ломаю.
Вот лох...
И думал, это я силен,
Выходит – ты
©„Caravan“, Copyright by Blur
Они сами обескровлены, настолько обессилели, что засыпают на ходу, думаю про музыку, и инструменты их обесточил кто-то, и они обессилели тоже. Было электро, стала акустика. А акустика эта теперь даже не играет, а легонечко трень-бренькает у меня в ушах, спотыкаясь, замирая.
«Она могла бы попытаться излечить тебя, она же психиатр.»
«Да?»
«Да. Но... ты не захотел.»
Несправедливо, думаю. Как это – я не захотел? Что, должен был ей, Тине, постоянно на уши приседать про то, что у меня с Оксанкой было? Как психи в кино – лежать у нее на диванчике, а она бы слушала? Да я даже не знаю, был ли у нее диван, ведь и дома у нее толком не бывал, так – заскакивали пару раз. Ну лег бы на диванчик. Сама была б не рада. Еще раньше бы сбежала.