Она так изгибается подо мной и она там такая красивая, что я не могу удержаться, на секунду выхожу, чтобы облизать ее там. Она вздрагивает, вскрикивает со стоном, роняет голову, а я вталкиваюсь в нее уже грубее, двигаюсь жеще.
- О-о-о... что ты... делаешь...
- Трахаю тебя, - поясняю. С наслаждением распускаю, лохмачу ей волосы, потом наматываю их на руку, заламываю ее назад, не переставая двигаться в ней, двигать ее собой, а она все стонет, стонет. - Хочу, чтоб ты кончила... Давай... Кончай... – глушу ее стоны поцелуем, почти насильно притянув к себе ее голову, она стонет мне в горло, кончая. Какой неистовый у меня во рту ее ротик. А ведь мне хочется ее ротика, соображаю. Даю ей облизать его, пока она кончает.
Она набрасывается на него, как я и думал, а потом заявляет: - А теперь я хочу видеть твое тело... и ласкать его, - и раздевает меня. – О-о-ой, а кто сейчас тоже стонать будет.
- Я ж не девчонка какая-нибудь... – смеюсь, пока она осторожненько снимает с меня рубашку, нежными прикосновениями трогает разгорячившуюся мою кожу.
- Нет?.. – переспрашивает лукаво, раздев меня полностью, уложив на кровать.
Теперь она гладит меня везде, ездит по мне своим телом. Горячая, круглая, тугая. Нельзя не прикоснуться к ней. Так хочу дотронуться, тяну к ней руку, но она не разрешает мне трогать себя. Воспитывает во мне силу воли, которая ломается во мне именно в таких случаях. Поймав меня за руку, не дает тронуть живот. А я издаю расстроенный возглас, обиженный, рассерженный, будто она лишила меня общения с сыном. Мое лицо принимает угрожающее выражение, мол, сейчас рванусь к ней. Она понимает, садится на меня и подставляет мне ее, а сама склоняется над ним и целует его. Даже во время оргазма, когда кончает от моего рта, она не отрывается от него и приглушенно стонет ему все, что хотела сказать мне.
Когда я опять в ней и говорю: - Вот так… а то я соскучился уже... - она спрашивает со стоном:
- Что ты... чувствуешь?
- Кайф.
- А помимо?
- Ничего. Он всеобъятен. Ничего другого я в тебе никогда не чувствую.
- Никогда?
- Ну… если у меня и появляются мысли, то я… кажется, в этот момент... сейчас... я люблю свое тело... потому что его любишь ты. Потому что оно нужно тебе. С тобой я чувствую себя… - толкаюсь в нее плавно, ритмично, - …красивым… желанным… сексуальным… сильным… страстным… горячим…
- Ты такой и есть! Я люблю тебя! О-о-о…
- «Такой и есть»... – смеюсь, приподняв к себе ее раскрасневшееся после личико, покрываю его поцелуями, как у ребеночка. – Оксанка моя... Че, прям герой-любовник, а?.. – кайф обладания ей, пребывания в ней, ощущения ее на мгновение затмевает смехотворность самой этой мысли. – Красавчик из романов? Принц?
- Да, Андрюш... – смеется она. - Да...
- М-м-м... зайка моя... умничка, - чмокаю ее в первое попавшееся место – в нос. – Это я такой, благодаря тебе! А ты… ты – мое небо.
- Я такая, какой сделал меня ты. Ты создал меня, как женщину.
- А ты создала меня, как мужчину. Я понял, - смеюсь, - этот кайф – это не просто кайф. Это радость. Мне радостно с тобой.
***
- О, кажется, Йетте букет бросает, - она приподнимается на локотке, силясь высмотреть, что там происходит внизу. Нам не надо включать света – на свадебную гулянку давно уже опустилась ночь, но от фонариков светло.
- Еще один поймать хочешь? - кусаю ее за сисечку, ту, что ближе ко мне.
- Не-е-ет, мне хватило прошлого раза, - смеется она, - блин, больно же...
- Дашь мне их пососать потом, а? – от меня хрен отобьешься.
- Надо же, какая там движуха, - удивляется она.
Да, музыканты давно пошли в разнос.
- Да будь там хоть армагедец – никто... и ничто... – кусаю ее уже за другие части сладкого, соблазнительного тела, измотанного мной, - меня сейчас туда не загонит... потому что у меня поинтересней дела... и поприятнее...
- Какие это? – смеется. Потом: - О-о-о… - стонет, когда я щекочу ее языком между раздвинутых ножек.