- Я вот тут сейчас подумала: а ведь всего два в половиной года назад мы с тобой тут стояли и целовались... И представить не могли, что будет.
- Ага. Я тоже об этом подумал.
Ее умиляет, что у нас с ней одни и те же мысли, и она нежненько трется о мое лицо:
- А тебе не кажется, что это было из другого кино? И мы были другими?
- Конечно. Ты была вдвое меньше. Прости, - но она весело смеется, и я нежно прижимаю ее к себе: - Я хотел сказать: меньше на одного человека.
- А когда у нас будет сынок, все и подавно изменится. Что останется тогда от нас?
- Думаю, нас меньше не станет. Станет больше.
- Глубокомысленное рассуждение.
- А я тебе серьезно говорю. Ты про чувства? Они будут развиваться, думаю. Мы же развиваемся. Про наши характеры? Они – тоже.
- Да уж. Я и так уже пытаюсь вспомнить, какой была до того, как мы с тобой встречаться начали, - смеется она. – Не выходит.
- Я тоже изменился. Все мы меняемся. И меняем друг друга.
- Неужели я изменила доктора Андреаса Эккштайна? Во дела.
- А тебя это так возбуждает? М-м-м? – делаю вид, что хочу залезть к ней под просторное кашемировое пальтишко цвета «камель». – Вечно вы, женщины... власти вам над нами не хватает, что ли…
- Вовсе нет. Но интересно, что ты признал этот факт.
- Ну, признал. А ты не обольщайся, - щелкаю ее по носу, обнимаю: - И хорош жить завтрашним днем. Ориентируйся на то, что все меняется, принимай это. Включай в свою жизнь. Приспосабливайся, детка, - наставительно запечатлеваю на ее сморщившемся было носу звонкий поцелуй.
- Андрюх, спасибо тебе... – выдает она внезапно, - ...что ты меня так морально направляешь. Именно морально направляешь, мозги-то у меня есть вообще-то, но... меня ж перемыкает... если что вдруг...
- Да зна-а-аю, - смеюсь. – Всегда пожалуйста.
- Да, если б не ты... Это благодаря тебе я хоть как-то развиваюсь. Тебе, возможно, не видно прогресса, но... я пытаюсь.
- Рад стараться.
- Да. Я иногда думаю, что ты с меня ничего не поимел, я имею в виду, я ничего не дала тебе, никак твою жизнь не обогатила. Ты понимаешь, о чем я? Ты не узнал благодаря мне ничего нового.
- Ни фига себе – не узнал, ни фига себе – не обогатила. А вот это? – нежно треплю ее пальтишко в районе животика. – М-м-м, и не только это, - треплю в районе попки и других районах.
– Да я ж не об этом, Андрюх, ты же знаешь. Нет, я не настолько умна или сильна, чтобы как-то стимулировать развитие твоего характера или помочь тебе... узнать что-то новое.
- А музыка твоя как же? Ну, там, стихи твои? Книжки?
Она вздыхает, качает головой с грустной улыбкой. Пожизненное самопоедание. И все-таки, в глазах ее я читаю тоску и отчаянную надежду на то, что она сейчас ошибается, и что я возражу ей сейчас.
И я возражаю:
- Окса-а-анка... Ты дополняешь меня. Делаешь мою жизнь яркой, красочной. Живой. Обогащаешь меня. Во многом, Оксанка, во многом. Вот хотя бы эмоционально. Ты посмотри – с тех пор, как ты со мной, благодаря тому, что ты вообще есть, я понял, что могу любить. Какие чувства испытываю... и испытывал... Не будь тебя, не было бы их, этих чувств.
До сумерек далеко еще, но неонки светят всё ярче. Блю-боутовская подсветка сияет теперь по полной, а мы с ней любим синий. Мало у нас теперь синего, это сейчас единственный источник, зато какой.
- Это ж как будто бы... жить в серости, - продолжаю, - жить себе, жить. И вдруг – толчок какой-то, вспышка и – бах. Радуга. Солнце, - она уже смеется над моими словами, но в душе кайфует от них, я в этом уверен. – Вот ты что для меня. Да, изменила ты меня, поросенок ты маленький.
Она даже не пытается скрывать насмешливого недоверия. Думает, прикалываюсь.
- А еще про секс, - продолжаю. - Мне необязательно говорить, но, может, ты сомневаешься, кто ж тебя знает. Так что - нет... Это не только секс, ну и вообще – секс – это не главное. Но... Оксанка... – реально не выдерживаю уже, качаю головой, - посмотри на нас... посмотри, какой он у нас... Разве можно представить нас... без него? И именно поэтому он у нас такой. Ты можешь найти слова?
- Нет, не могу, кажется, - лепечет она. Не смеется уже. Проняло.
- Ну, тогда я подавно не могу. Мы без него не... непредставляемы. Мы – единое целое и все, что между нами, это все, в совокупности – единое целое. Поэтому рассматривать какие-то отдельные части, фрагменты... можно... сравнивать, что там важней, тоже можно, но – по мне, так не разберешь все равно. Да и зачем? Не лучше ли жить и радоваться счастью? Нашему счастью? Ты – мое счастье, - говорю ей с улыбкой, зная, что ей до чертиков приятно слушать. – Вы – мое счастье. Да. А перемены – от них никуда не денешься. Надо меняться вместе с ними, жить вместе с ними. Вживлять их в себя, не утрачивая собственного «я».