Так... Что это... Быть не может... Будто почва сама поддается у тебя под колесами... Или это спуск становится более пологим? Да, будто подъезжает земля прямехонько к тебе, под тебя, меняется градус наклона... Да ты тормозишь... Да ты реально замедляешься... Вот, еще немножко и ты... стоишь в натуре...
Вот это да... Вот это ох-ре-неть... Было или не было? Сердце-то как лупит. И почему у тебя такое чувство, что как раз вовремя остановился? Будто перед тобой был обрыв? Нет вроде. Но... это сейчас нет, а секунду назад – ты это знаешь – он там был.
30 Seconds to Mars – Up in the air
Woodkid, Bruno Bertoli – Conquest of Spaces
***
Би-2 – Унисон
Владимир Кузьмин – Музыка во сне
Daya – Insomnia
Так, здравствуйте.
Эккштайн Андрей Николаевич. Только там, где я живу, по отчеству не зовут.
Вообще-то я - др. Андреас Эккштайн, но на «др.» не настаиваю. С этим другие пусть высовываются – я не люблю.
Двадцать девять лет. Холост. Без в/п.
Минутку. Сказать по правде, одна в/п есть: сны снятся.
Один вот приснился только что. Когда-то снились и другие, но почему-то перестали сниться. Я поначалу рад был, вздохнул спокойно. А потом заметил, что мне тех не хватает, что ли? Но они - те - не снятся все равно.
Часть 1. ПРОЛОГ ВТОРОЙ
Amber Run – I found
Adele – Someone like you
Agnes Obel – Run cried the crawling
Уже поздно. Так поздно, что ты избегаешь взгляда на часы. Но ты знаешь, что уже поздно, ты безошибочно определяешь это по степени твоей слабости.
Тошнота и боль... сегодня они были с тобой с самого утра, а теперь еще и... поздно, а тебе завтра на работу. То есть, сегодня, но ты специально не говоришь так. Даже если спать остается совсем немного – если промежуток между «сегодня» и «завтра» можно заполнить хотя бы двумя часами сна, хотя бы часом, ты всегда будешь говорить «завтра». Да, завтра на работу и ты знаешь, что нужно сделать: лечь.
Иди, ложись. Ты не отвертишься, иди же. Иди сейчас. Слабость, муть, жжение – и будет только хуже. Не бойся этого, ты выдержишь. Совсем как тогда, с кладбищем. Это вовсе не так страшно, хоть в тот самый момент тебе и кажется, что сейчас в тебе, внутри тебя разорвется сердце, а уж в предвкушении-то... Но потом, глядишь – выдержишь и заснешь даже. Это даже хорошо, что ты так сильно устала, значит, заснуть будет легче.
И ты ложишься в постель одна. Это не та постель и это дает тебе немного фору. Только тебе все равно. Это ложе. Ты ложишься одна на это ложе и чувствуешь, какое оно все-таки холодное. В нем нет любимого человека... в нем нет меня. Ты почти привыкла, ведь его... меня... нет уже давно.
И так, чтоб мутно... больно... жгуче больно – с тобой нечасто это бывает. Это просто сегодня так получилось - ведь никогда не скажешь заранее. Поэтому ты чувствительна сейчас к этому.
Ты поворачиваешься на бок и гладишь простыню и от движения этого рукам твоим больно. Движения эти бесполезны, но ты их выполняешь. Тебе все равно, что жжет сильней, ты делаешь это механически, словно в забытии. Гладишь простыню руками, ногами, тихонько скребешь ногтями по кровати. Тут темно и ты не видишь себя. Ты вообще ничего не видишь. Ты ушла в себя.
Но поздно, слишком поздно, а вставать завтра рано, так рано. Тебе надо успокоиться, успокоить себя и заснуть. Нет, не так. Ты уже успокаивала себя сегодня. Сейчас тебе не хочется, а значит, не получится. Там все спит. То, что ты ищешь, обнимая собой кровать – это ощущение – не физического удовлетворения, а успокоения. Оказывается, когда ты засыпала рядом с ним... со мной, тебе было покойно. Так что хочешь-не хочешь, но тебе придется поработать. Ты же хорошо умеешь входить в роль – вот и входи сейчас.
Обними себя руками, как это делал он... как это делал я. Уткнись лбом в его... мое несуществующее плечо. Обхвати ногами его... мои несуществующие члены. Представь себе, как пылает, дрожит еще твое тело после его... моих несостоявшихся ласк. Вспомни боль, которую ты чувствовала после, ломящую, ноющую, неизбежную. Сладкую от того, что принесло ее тебе, родную от того, кто тебе ее принес.