Несколько секунд всего – и я к ней прихожу. А она – ко мне, еще раз. Угодил. Угодил ей. Но ведь просто правду сказал и больше ничего.
Вот и набесились.
Лежим рядышком, отдыхаем. Я глажу ее теплый-теплый животик. В мою руку вваливается бугорок, вздыбившись на нем, таком кругленьком и гладком.
- Сы-на, - шепчу бугорку, прижимаясь к нему губами. – В футбол будешь с папкой играть?
Она слушает наши мужские разговоры и с наслаждением ласкает мою голову.
- А-а-андрю-у-ш, солнышко мое, - тянет певуче, пока я урчу, как котяра. А она радуется нам, умиляется: – Скоро два сыночка у меня будет.
- Мамка, - смеюсь над ней, а сам еще пару разочков целую сыну. – Да, а вот глядишь, придется тебе нас кормить.
Это я не про сиськи ее, хотя уже изъявлял желание пососать их, когда в них будет, что сосать. Нет, я про другое.
Я сказал это. Произнес вслух. Сам не знаю, как вывалилось, но от того, что сказал, мне вдруг легче. Продолжаю улыбаться, а у самого-то внутри совсем другое. Не то, чтобы я сильно боялся, что долго буду так… в поисках… но все-таки. Так что вот тебе – ворст кейс сенарио, озвучил наконец.
- Придется – значит буду кормить, - она невозмутимо продолжает гладить меня по голове. - Сколько потребуется. А ты меня дома кормить будешь. Готовить тебя научу. Да ты и умеешь уже.
- О, не, - мотаю головой. - Тогда срочно надо что-то новое находить.
- Иди сюда, - тянет она к себе мою голову.
Притянув, на мгновение задерживает взгляд на моем лице. Глаза ее светятся такой любовью, что у меня сейчас задрожат руки. Потом она целует меня нежно, обнимает. Она очень крепко может обнимать, я знаю, и в этот момент, когда она обхватывает меня своими длинными руками и прячет в них, я чувствую себя ее ребенком. Она все так же гладит мои волосы, а я глажу ее лицо и нашего сына в ней.
- Любимый муж мой. Мой мужчина, - говорит она, глядя уже серьезно в мои глаза. – Это с тобой я стала женщиной. Ты знаешь?
- Знаю, - говорю. Хотя ни хрена я не знаю. Не знал, то есть. Не задумывался. Любил просто – и все. А это всего лишь результат. Как и то теплое, кругленькое в ней, что прыгает там сейчас.
- Я люблю тебя, Андрюш. Я иногда хочу обхватить тебя всего, обнять и не выпускать.
- Обхватывай… обнимай… - разрешаю я и сам обнимаю ее, целую, нежась в ее объятиях, купаясь в ее словах любви.
- А знаешь еще какой кайф чувствовать, - жарко шепчет она, - что ты, мой любимый, мужик такой классный, желанный такой, что иногда аж голова кружится, - она у меня кружится, сумасшедшая ты девчонка… разве ж можно выдержать такой водопад любви твоей… тону в нем… - что ты сделал меня мамой… дал мне дитя… твое дитя… что я ношу его в себе… что это кусочек тебя во мне…
- И кусочек тебя – тоже, - говорю ей.
- Ты вошел в мое тело… ты изменил его… ты взял его и сделал с ним то, для чего оно было предназначено… ты поселил это в нем... это такое счастье, Андрюш…
Мне нужно сказать что-нибудь, а то задохнусь. Сколько любви. Сколько тепла. Сколько света. Не только в глазах ее сияющих – во всем. Нет, мне не плохо, просто слабак я, оказывается. Выдержать тяжело. Насколько она сильнее меня в таком, но я учусь на ходу. И привыкаю быстро – глядишь, потом мало будет.
– Я же, Оксан… Ты думаешь, почему я все время так отчаянно в тебя лезу - … - впиваюсь взглядом в ее глаза, а она дрожит от моих слов. – ...вживить себя в тебя. Вот и вживил. Соединился с тобой навеки. С частью тебя. Слился с тобой в него, - пока еще не родился, мы, возможно из какого-то потайного суеверия, не называем сыночка по имени. – А когда родишь его, будешь видеть меня в нем, и себя – тоже. Будешь видеть наше слияние в человеке новом. Сыне нашем.
- Сыне… - шепчет она благоговейно. – Таком, как папка его…
- Или как мамка. Там увидим, – говорю тихонечко.
Она сильнее меня, но в одночасье сделать ее слабой-слабой, возбудить, не только сексуально, но и взбудоражить душу ее так просто. И сейчас это происходит с ней. От моих слов – нечасто я такое ей говорю – ее колотит прямо, она вздыхает, словно падает, обессилев, хотя мы и так уже лежим. А я подхватываю ее, такую бессильную, слабую, родную. И как же сладостно чувствовать эту ее слабость. Какая женственная она от этого, если я, конечно, вообще что-нибудь в этом понимаю.
- Андрей… - говорит она тихим таким голосом, будто не может выдавить из себя ничего погромче. – Ты… Когда ты обнимаешь меня… когда ты берешь меня… когда ты любишь меня, Андрей… когда ты во мне, я голову теряю… Ты такой сильный, Андрей… Я… Я просто растаять хочу… Расплавиться… Растечься вокруг тебя… О-о-о… - она стонет это просто так, закрыв глаза. Но я еще не в ней. Мы пока еще даже ничего не начинали. Не возобновляли. Нам и так хорошо сейчас.