Так, где она там ходит? – думаю. О-о-ой, во-о-он... – так, это не я. Это что-то левое поет во мне, когда вижу ее вдалеке на дорожке, направляющуюся к набережной. Просто не могу сдержать умиления и радостного предвкушения при виде ее, такой роженицы в розовой маечке. Блин, скоро рожать будем – при мысли об этом мне становится радостно, и я подскакиваю к ней с утроенной скоростью:
- Заинька моя... – она вздрагивает от того, как хватаю ее за локоть и, не дав опомниться, целую в шейку, в глаза и куда попало. – Как ты? Это из-за того, что вчера занимались?
- Андрюш... – она рада мне, но на лице ее читаю смущение, будто ей неудобно. – …кончилось собеседование? – она видит, что я даже переодеваться не ездил.
- Кончилось, - машу рукой.
- Андрюш, ты прости, но... у меня еще ничего нет... почти нет схваток. Так... по мелочи... Просто воды отошли... я ждала, ждала... потом я что-то почувствовала, запаниковала... все-таки одна дома... и поехала в клинику... тебя пыталась вызвонить, думала, а если потом не смогу... – она останавливается, чтобы перевести дух.
- Дурочка... умничка... ты ж правильно все сделала... Оксан, это фигня насчет работы...
Она с сомнением смотрит на мой прикид, потом на Блю Боут Инвестмент турм на том берегу. Мы на набережной уже.
- Фигня? Андрюш, зачем же ты так…
На «так» ее голос дрожит, и сама она будто начинает дрожать. Все-таки спалила меня вчера ночью. Я что-то бормочу, понимая, что отпираться бесполезно. А вообще мне не до этого сейчас. У меня мозги зашкаливают от предстоящего.
Она вдруг хватается рукой за дерево, тычется лбом в ствол.
- Пошло? – спрашиваю, поддерживая ее. – Дыши.
- Дышу...
- Пошли отсюда, тут народу куча. Будем в парке гулять. Вообще, может в палату вернемся?
Она не отвечает. Ей, кажется, еще не больно, но я вижу, как она пытается понять, что это. У меня внутри тоже что-то дергается, когда понимаю, но я запихиваю это подальше. Мне-то надо сильным быть.
Минут через пятнадцать мы подходим к корпусу родильного отделения. Она молчит все это время, а я решаюсь спросить: - На речке, это в первый раз так было? – когда она не отвечает: - Оксан?
- Не... знаю, - следующая схватка тоже несильная, но она все же останавливается и берется рукой за лавочку.
- Как – не знаешь?
- Не знаю.
- Ладно. Сейчас попросим тебе передвижное КТГ, - говорю, когда мы приближаемся к палате.
- Она сами дадут, если надо будет.
Ее, кажется, раздражает моя инициативность, а еще больше, что я вообще что-то говорю.
- Слушай, пойдем покушаем, пока можешь? Тебе силы понадобятся.
- Куда я пойду.
- Щас притащу тебе чего-нибудь.
- Не уходи.
- Глупенькая. Никуда не уйду, - целую ее в носик. – Жди. Без меня не начинать! – чем урываю у нее улыбку.
Обедом из трех блюд мы подкрепляемся в вестибюле, потому что тут веселее, можно ходить туда-сюда, рассматривать на стенах фотки малышей, родившихся в униклинике за последние месяцы и обсуждать, у кого был какой рост и вес.
После еды она веселеет и периодически отбивает сообщение теще с тестем, я тоже пишу своим и Тохе. Это она заставила меня сообщить моим родителям, что у нее отошли воды.
Пишу им теперь, что, мол, пока без изменений, а сам наблюдаю за тем, как она меряет шагами предбанник перед лифтом. На ней просторная маечка с короткими рукавами, а на лице ее вдруг замечаю... радостное ожидание и адреналин. А ведь моя девочка рожать собралась. Ну, наконец-то. Когда она останавливается перед лифтом и показывает мне язык, я быстро фоткаю ее, радуясь, что животик получился в профиль. Какой он у нее огроменный.
Со временем нам надоедает там, и мы возвращаемся в родильное. Фрау Шмидт пристально смотрит на нас и, подметив Оксанкину рожицу на расслабоне, приходит вскоре к нам в палату и вкалывает ей ускоряющее.
«Raus aus dem Bett! Вон из кровати», - трубит какой-то плакатик в схваточной. Поначалу мы над ним подтруниваем, затем, взявшись с тупым смехом за руки, как и в школьные годы не ходили, несемся на лестничную площадку. Там она начинает ходить по лестнице, вверх-вниз, вверх-вниз… Она долго так ходит, топ, топ, топ, а я стою внизу и провожаю ее взглядом туда-а-а – сюда-а-а. Она спокойна и вообще-то должна бы дышать тяжелее. Схватки словно делись куда-то. Не помогает.