- Простите нас, пожалуйста... О, Андреас, здорово! – сконфуженность на физиономии Штеффена сменяется радостью, когда я с ответным приветствием и тоже вполне обрадованно пожимаю его руку. – Поздравляю! Как ты? Как вы?
- Спасибо. Нормально. Вы в зоопарк? – оглядываю их с Евой – это она мне на ногу наехала, в ответ на ее робкий, испуганный взгляд улыбаюсь – и Леей, младшенькой. Настюха блистает отсутствием.
- Да. Слышал, ты теперь в Блю Боут?
- Да.
- В юридическом отделе?
- Ну да.
- Чем там занимаешься?
- Эссет менеджментом. Если вкратце.
- Понятно. Нравится?
- Нормально.
- Давно поступил?
- С августа.
Причем «не прошло и полгода», как я там уже себе «друзей» нажил. Решил не заниматься лажей, а с налету делать то, на что мне пеняли на собеседовании – авторитет утверждать. Воплощать собственные блистательные идеи своего спонтанного собеседовательского сочининтельства. Ведь пытаются же они юридический чем-то вроде бюро на дому, «инхауз», то есть, сделать – вот и пусть наши же домашние, инхаузные клиенты проводят после «эвалюацию» - ставят нам оценки за нашу же работу. А мы будем расти и развиваться.
Только за синей небоскребистой ББ-шной конторкой – банк, там гремиев туча и чтобы что-то куда-то пропихнуть, надо вносить это сродни законопроекту и рассматриваться он будет столько же. Хорошо, что у меня в этом плане опыт. А только что мне пришло подтверждение от зама, что мы «делаем».
- А вы где маму оставили? – спрашиваю у девчонок.
- У Анастазии сегодня экзамен, - поясняет Штеффен. – Она нас выгнала, сказала, чтобы ехали гулять и не путались у нее под ногами.
- Понятно, - смеюсь. – Так давайте к нам после зоопарка. Оксана будет рада.
Хотя в душе я в этом абсолютно не уверен. Скорее, всполошится, что у нее дома бардак, есть не приготовлено, угощать гостей нечем... да ей и не до гостей сейчас... сама она на кого похожа... с малым с утра до вечера... и как я мог приглашать в гости людей, не посоветовавшись с ней заранее...
Счастливое первое время втроем. «Наслаждайтесь,» - советовали нам в униклининке, «пролетит быстро», – и наслаждались мы вот как:
Оксанка только недавно оправилась от постродовой депрессии. Кажется, в нашей книжке я читал, что такое бывает, но не знал, как это происходит на самом деле и не думал, что затронет ее. Нас. В униклинике нам про это не рассказывали.
Сначала это случилось у нее от того, что было мало молока. В униклинике у сына обнаружили желтуху и пришлось докармливать из бутылочки. Так и докармливали потом. Я – ей, мол, расслабься, дурная. Это ж не главное. Муж, я, то есть, могу кормить, с сыной общаться, а ты спи. Но разве ей объяснишь? Тут малой орет, ему есть надо, расти, развиваться, а она рыдает – и не только по этому поводу. Постоянно. Я даже спрашивать перестал, из-за чего.
Через месяц, на ее день рожденья я в очередной раз увидел ее рыдающей, - собрались выйти погулять, а она, видите ли, не влезла ни в одни джинсы, кроме тех, что покупала на шестом месяце. После застукал ее на коленках возле унитаза и устроил скандал, ты че, мол, охренела.
Мне тоже было плохо. Очень плохо. А когда мне было плохо, я... Да. После этого стало еще хуже. Она, как обычно, просекла сразу же и пошло-поехало – старые наезды, рыдания, ты меня-нас-с-сыном не любишь… ты перед рождением тоже… что с нами будет… Это оказалось серьезнее, чем я думал. В первый и самый последний в нашей жизни раз прикопалась тогда к тому, что я не работаю нигде… Счастливое первое время втроем.
В общем, я в итоге уговорил ее лечь с сыном... нас с сыном втроем на две недели в Санас, тот самый, про который зимой говорил мне Айке Вольфинг. Бабло на это торжественно соскреб с отдельного счета, куда переводил скудные гонорары за публикации и корректирование да крохи, сыпавшиеся с незапамятных времен за продажу экземпляров дисс. Не думал, что на это потрачу.
- Только ты смотри не проболтайся никому, а то югендамт, ведомство по делам детей его заберет. А че... папаша – безработный нарк. Мамаша – психически и физически нестабильная со склонностью к имитации суицида.