Arctic Monkeys – Knee Socks
Сплин – Она была так прекрасна
Artik & Asti feat. Артем Качер – Грустный Дэнс
Clint Mansell – Requiem for a dream piano violin remix
Ты играешь? Ты играешь
Цену ставки своей не знаешь
Стиснув зубы и глаз прищурив
Метишь четко, но мечешь вскользь
Ты стреляешь? Ты стреляешь
Того мало – ты попадаешь
Ты прикладываешь, не жмурясь
Брешь навылет, прострел насквозь
Ты спокойна. Я спокоен
Я расслаблен, а не безволен
Обречен, но не приговорен
Я остыл от заживших ран
Не стрелок я. И не воин
Но достойно уйти достоин
Ты об этом узнаешь вскоре
Как уходят, идя ва-банк
Глава 3. Клоузд. Закрыто. Часть 2
Hanson – Got a hold on me
Smokie – Don’t play your rock’n’roll to me
Artik & Asti feat. Артем Качер – Грустный Дэнс
30 seconds to Mars – Dangerous night
Woodkid – I love you
Arctic Monkeys – Do I wanna know
London Grammar – Nightcall
Тоха рад до одного места, когда прошу его забрать меня сегодня из аэропорта и разрешаю взять для этих нужд Примаверу. Из офиса мне забронировали билет на «после обеда», так что к вечеру буду уже дома. Сам не знаю, радоваться мне этому или нет. Сейчас, когда нам вручают могильные камушки-тумстоуны с названием проекта в плексиглазе, чувствую явное облегчение и споласкиваю мозги шампанским, которого сроду не мог терпеть, а тут после него чувствую себя вполне посвежевшим.
Мой номер на том же этаже, что и конференц-центр, тут недалеко совсем. После клоузинга кто-то из наших видит меня в коридоре с чемоданом и принимается уговаривать не лететь сейчас, а перебить рейс на вечер, мол, мне необязательно до утра тусить, но поужинать вместе да побухать за ужином – это ж, мол, святое.
А он прав, думаю, заваливаюсь обратно, переодеваюсь, Тоху перебиваю на «попозже» («Андрей, ты че там мутишь? Все о‘кей?») и не иду на ресепшн сдавать номер, а вместо этого иду в банкетный зал. Там уже издалека видно расставленные на столиках в высоких вазах гигантские шары, каждый состоящий из уймы розочек – таких, как у меня в номере, розовых и других цветов.
Вижу ее там, среди этих розочных шаров, вижу с ходу, как только вхожу. Она пришла в том самом платье. Она в том гребаном темно-синем кружевном платье. В моем платье. А на шее, в ушах и на запястье у нее тот жемчуг, что я ей подарил. Мой жемчуг.
Зачем она так со мной, думаю. Она не может так со мной. Она не должна так со мной. Но ее цветущий вид, то, как она с бокалом шампанского в одной руке и фингерфудом в другой пьет, лопает и наслаждается вниманием окружившей ее компашки, как иногда улыбается, даже смеется чему-то, что толкает кто-нибудь из них – все это ясно говорит, что может. И будет.
Не знаю, заметила ли она меня вообще. Хотя какого черта – заметила, конечно. Она ведь специально все это подстроила – и с платьем, и вообще то, что послали ее сюда, думаю уже в в каком-то приступе паранойи. Она на самом деле знала, что я приеду, и прилетела специально, чтобы подоставать меня, точняк.
Я рад, что приехал Вольфинг, а значит, как минимум, ближайшие полчаса моего эфирного времени расписаны. А когда нас сажают, я благодарен за то, что на этом клоузинг диннере мне есть о чем поговорить и с моим соседом справа, и с тем, что слева, то есть, о клоузинге, о проектах, о работе, о работе, о работе. Со мной и поговорить-то больше не о чем, о спорте, разве что. Хотя, чего о нем говорить – им заниматься надо.
Правда, обсуждаем еще, что мне край как пора в отпуск. «Айке тебя отпускает?» Отпускает, блин, куда денется. Мысли о Новой Зеландии навели меня на то, чтобы сказать «Айке», что я после Лондона передохну несколько дней где-нибудь, где не ловит наша связь. То есть, про последнее я деликатно молчу, но сам твердо решаю найти именно такую точку на Земле.
За разговором вижу, что она ест как-то много и быстро. Это у нее прикол такой новый? Или все-таки стресс у нее из-за моего присутствия, думаю с надеждой. А что, только мне одному страдать?
Пьют за ужином все столько, сколько обычно пьют в подобных случаях, то есть, некоторые накидываются красным вином задолго до дижестивов, приглушения освещения и начала музыкальной программы, а значит, того самого момента, на который я планировал свое исчезновение.