- Заткнись… - говорю ей уже жеще… - Заткнись и не реви… Значит, все так у нас теперь… Ну и что? Как есть, так и есть… Ну чего… чего ревешь-то… Глупая ты… Глупая какая… Говорил же тебе, что глупая…
- Я знала, что ты потрахаешь и уйдешь… Используешь и бросишь… Знала и… все равно… Не могла оттолкнуть... У меня все заныло, когда тебя увидела… А теперь… Я знаю, что будет, но… господи, больно-то как… За что…
- Ду-ра! Ты что ж такая дура, а… - что это, сам на хрен ничего не понимаю… я реву уже сам, не могу: - Что ты знаешь… Ничего она не знает, а жалеет себя еще… - рыдаю, вот урод, слабак, баба. - Сердца у тебя нет… маленькая, бессердечная ты дрянь… Я же… я же подыхаю без тебя… дохну, как скотина… я без тебя не живу совсем… Не могу жить… Нечем дышать без тебя… Я люблю тебя, слышишь? – хватаю и трясу ее. - Слышишь, ты, глупая, пустоголовая...? ...моя? Я люблю тебя жутко… жестко… безнадежно люблю… Любить тебя – и мука, и наслаждение… А ты… - от безнадеги голос мой звучит глухо, сдавленно: - ...вернись ко мне, а? Вернешься?!
Меня уже бьет истерика, я просто всхлипываю, повесив голову, не слышу ее слов… И стошнит на хрен сейчас, до того херово от того, что сделал, и от того, что она видит меня таким… слабым… раздавленным… Сама же и раздавила…
Она вдруг все, все, все-все понимает, все чувствует… Она вдавливает мою голову в свой голый живот, гладит по голове, судорожно ласкает, пока я трясусь у нее в руках… Я у нее в руках… Пропал я… Пропал еще давно, но только теперь понял, насколько безнадежно пропал…
- Андрюша, не надо… Я не была ни с кем… Андрей, я ни с кем не трахалась… Я ни с кем не спала ни теперь, до тебя, ни все эти месяцы, все это гребаное, сучье время без тебя…
- Ага, с-с-сучье, точняк… - выдавливаю я.
- Я почти всю ночь на балконе простояла … В ступоре… А утром, когда увидела тебя…
- Твое лицо! – реву, как зверь… - оно все измазано было, как у пьяной шлюхи, будто ты всю ночь кончала, и не с одним… - смотрю на нее жалобно, безнадежно. Раздавлено.
- Просто... слезы, Андрей… Рыдала там, как корова, вот что… Прости меня, - рыдает она громче… - Прости за все это время, я тебя недостойна…
- Заткнись, дура, - реву я. Еще не дошло до меня облегчение, но начинает подходить… - Я тоже тебя недостоин… кого это колышет… Я давно на это забил… Я просто не могу больше так. Вернешься? - хватаю ее за волосы, встряхиваю. - Слышала, что сказал? Люблю!!! - рявкаю. - Люблю тебя, сука, такую, какая ты есть. Вернись! Живи со мной! Будь со мной! Жить с тобой хочу. Любить тебя хочу. И чтобы ты меня любила. Будешь меня любить, а? - встряхиваю опять, в отчаянии глядя в глаза ей, в самую душу. - Замуж пойдешь за меня?!!
Я больше не плачу, говорю с ней жарко, повелительно, жестко, трясу ее, дергаю за волосы, тыкаю пальцами в щеку, словно хочу ударить, дать пощечину. Сам не понимаю, как так могу. И отпустить ее не могу. И не отпущу больше от себя. Не отпущу ни за что.
Плача, она ловит щекой мою руку, трется о нее, словно собачонка, норовящая лизнуть пнувший ее сапог.
- Пойдешь?!!
- Да-а-а-а!!! - она взорвется сейчас от слез, от рыданий.
- Люби меня. Детей хочу от тебя, - буравлю ее. – Хочу, чтоб была моей женой, жила со мной, со мной одним трахалась и от меня рожала. Будешь мне детей рожать? Моих детей? Наших детей? А?..
- Бу… ду…
- БУДЕШЬ?!! - грозно так, опять дергая ее за волосы.
- ДА!!! - кричит она, трясясь. - Буду! Всё буду!
- Будешь… - остываю, отпускаю ее, - …будешь… - и будто ломается внутри что-то, но что-то неприятное, какой-то сволочной стержень, который не поддерживал, а ломил, колол… Глажу уже ее по голове, ласкаю. – Будешь… Ну иди ко мне, иди, обниму... иди... не плачь больше... не надо…
Теперь она уже утыкается в меня носом, ревет, всхлипывает. Вроде успокаивается немного, а я поднимаю ее лицо к себе. Зареванная, распухшая вся. Полуголая, как и я тоже.
До меня медленно доходит все наконец. Все, сказанное ею. Все, сказанное мной. И в страшном, мутном, тяжелом этом тумане я вижу его, луч… Да, туман этот режет резкий луч солнца, пронизывает, слепит… Да, вот оно все-таки… Откуда взялось… Внезапно завалилось как, сейчас лопнет башка… Счастье… Какое же счастье сегодня, блин. Жизнь не так плоха, оказывается.