- Ты знала, как я отреагирую?
- Нет. Могла себе представить, конечно, и все-таки не думала, что так будет. Ты убил меня этим тогда. И я поняла, что ты любил меня, а я тебя ранила и потому заслуживаю наказания. Какая-то часть во мне все еще продолжала любить и жалеть себя, но другая часть себя возненавидела. Сильно и отчаянно.
Я это помню и смотрю на ее руки. Я сейчас будто даю ей возможность выговориться, но и исповедую ее. Святой отец. Папаша. А еще она как будто говорит о своей травме, а я слушаю. Мозгоправ вдобавок.
- А дальше? – спрашиваю.
- Как ни странно, когда ты развязал мне руки, а тот был на седьмом небе, мне стало ненужно это... с ним. Как будто умерло все. А вот потеря тебя выехала на первый план.
- Что было у тебя с ним после? – я будто не слышу последних ее пояснений. Я хочу знать, что было, когда «умерло все». Когда умирает что-то, то что-то рождается, разве нет? – Оксан?.. – когда она не сразу отвечает. – Не трахал тебя ни разу? – произношу это спокойно, но раскручиваюсь, у меня в висках давно уже бухает кровь.
- Нет, говорила же.
- Пытался?
- Не дошло до этого.
- Целовались? Тискал тебя? Минет? Что?!! – вот, вот оно.
Я лечу. Вниз куда-то. Там шипы острые внизу, кажись, сейчас об них...
- Целовались только.
Бл...ть, все равно разорвет сейчас.
- И тискал.
Сука-гад.
- Где тискал? Трогал?
- Андрей... – она не ожидала, ей непривычна такая буря с моей стороны, такой шквал ревнивых расспросов. До нашего разрыва я почти совсем не устраивал ей сцен ревности и подобных вопросов не задавал. В какое бешенство я способен приходить и что брякать, она не знала. Все слова, какие можно было говорить, я все эти месяцы говорил, ревел, орал ей в своем запаренном мозгу. А теперь выпускаю это наружу подобно пару из бзбесившегося паровоза.
- Да...
О, бл...ттттть...
- Ты – его? Трогала?!
- Андрей...
- Да?!!
- Да. Но...
- Где?
- Блин, хватит уже. Один раз, да и то с горя и...
- И представляла, что в натуре это мой?..
Из меня выстреливают, разрываясь, снарядики, разбрызгивая повсюду куски меня, но вопреки этому вопросы я задаю спокойно, только быстро чуть, а тон мой монотонен.
- Представляла. Может быть.
«Может быть»? Врет, что ли?
- Короче, Андрей. Ты ведь видел в опере его? И меня?
Заставляю себя ус-по-ко-ить-ся. Все. Тихо.
- Да, Оксан.
- Тогда, думаю, пояснения излишни.
- Я еще видел, как он кормил тебя с вилочки. В кафе. Чуть не стошнило.
- А во мне это кормление не вызвало ничего. И у меня с ним так ничего и не было.
«Ничего»... А как же... ЛАДНО. Для нее это ничего. Фулл стоп. А со мной было все. И есть все. И будет все. Выдох. И вдох. И еще выдох.
- Больше ничего не хочешь мне рассказать?
Я ведь еще не все узнал. По моим подсчетам там был еще чувак на видео. Она не в курсе, что я смотрел его, и в чем, следовательно, она должна сознаться. Осознаю, что это неправильно, что испытываю ее и нарываюсь, но мне все равно. Я буду продолжать. Ва-банк. И в этот раз мне прет, мои ставки верны. Она рассказывает мне все сама:
- Ладно. Потом я видела вас с... Джесси... и сама себя за вас наказала. И на тебя тоже разозлилась. Ведь, Андрей, все, что я делала до того, было не со зла, а лишь потому что у меня не было мозгов. А вот ты... ты это специально тогда. Поэтому я решила, что лучше тебя. И что должна оторваться. Я пошла на новогоднюю вечеринку с коллегами.
На ту зеленую вечеринку. Она была в зеленом.
- Там был один парень. Я нравилась ему...
- А он тебе?
- Он не был мне противен.
- И это значит...?
- Что он не был мне противен. А тогда уже все были в курсе, что я не встречаюсь с Себастианом. Поэтому этот подкатывал ко мне в тот вечер.
- Он тоже больше у вас не работает?
- Еще работает. На Новый год я танцевала с ним несколько раз. Все были уже нормально выпившие.