- Прости, - спохватываюсь я, - прости, - и кладу ручку обратно. А на ее губах уже играет та же едва заметная улыбка, что и потом ночью. Кому-то эта ее улыбка, обращенная ко мне, могла бы показаться загадочной. Но – нет, не загадочная она. Наоборот, Тина, кажется, разгадала меня. Разгадала с самого начала, тогда, на Новый год еще, и сама этому улыбается. Да, думаю, не мне она в такие моменты улыбается, а тому, как меня разгадала.
А в наказание за то, что тогда на выставке хлопал глазами, застрял перед тем отзывом, как пень, мне видимо и приснился этот сон. Но я же еще раньше решил, что больше не буду отталкивать ничего, вот и отнесся к нему спокойно. Только рассказывать Тине ничего не стал.
***
«Нет, не спокойно» - так говорит мне что-то, когда в последующие дни на работе – а где мне еще быть - то и дело вспоминаю ту выставку и отмечаю про себя, что вынес с нее, оказывается, по большому счету два момента.
Момент первый: она где-то здесь. Наверное, опять живет у Зузи. Она уезжала куда-то, неизвестно, на сколько, но теперь она вернулась и опять живет и работает неподалеку.
Момент второй – дежа вю. Не так ли она тогда напоминала мне о себе несколько лет назад, когда вроде и думать о ней забыл? Ведь и не предположил бы тогда, что встречу ее здесь, а потом... на тебе.
Вот и сейчас вроде отходить уже было начал, на человека опять стал похож. У меня даже появилась... девушка. А что? Я хотел начать нормальную жизнь, а Тина мне очень в этом помогает. «С Тиной хорошо», - думаю. Она не напрягает, потому что... потому что не умеет напрягать, кажется. Ей это не в кайф и ни к чему. Она красива, она умна. Она – психолог, но умна настолько, что не лезет ко мне со своим психоанализом или расспросами про имя, тогда, на Новый год расслышанное ей неверно.
У нас с ней хороший секс. Хороший, очень хороший, куда уж лучше. Меня все устраивает. А что в процессе не шепчем друг другу бредовых признаний или грязных пошлостей, которых вообще никогда друг другу не говорим, и что она не плачет ни в процессе, ни после – я не гонюсь за этим. Кто ж плачет, если хорошо. Это шизофрения тогда какая-то выходит, ей ли не знать. И – нет, в процессе меня, кажется, никто не беспокоит. Я просто отключаю мозги и – нормалек. Эм-м-м, в общем не беспокоили, то есть. Кажется, во время минета после того сна была такая вспышка, предательская, но мимолетная. Так что порядок, я же говорю.
Я, кажется, привык к ней. К Тине. Правда, мы с ней редко бываем вместе, но ведь таков мой ритм жизни, и она прекрасно в него вписалась. И не думает делать мне по этому поводу каких-либо смехотворных предъяв. Трахать мозги, пилить за вещи, которые не я контролирую.
У нее куча своих интересов и идей для времяпровождения – со мной или без меня, поэтому я в них не влезаю, а если могу, составляю ей компанию. У нее есть подруги – нет, не те, с новогодней групповухи. С теми она знакома мельком и лишь благодаря Майнхольду, с которым ее до сих пор связывают дружеские отношения.
Да, думаю, теперь, именно теперь я больше чем когда-либо веду нормальный образ жизни, подходящий мне. Нормальная эта жизнь устроилась сама собой потихоньку, почти без моего в том участия, а я даже не заметил. А ведь так и должно быть. Потрясения – это все кратковременно и если постоянно жить, как на вулкане – это с моим-то графиком, работы, жизни - то очень быстро двинешь по фазе и здоровье угробишь. И – не мое это. Мне свойственна... нормальность. А вот нормально это – таскать с собой в карманах то, что месяцами таскал там я? Не-а. Это, блин, мания. И я избавился от этой мании, вот без базара. Не помню, где конкретно, в Лондоне ли, здесь ли – но и в этом конечно есть заслуга Тины. Оно лежит теперь у меня где-то в тумбочке – в мешочке или просто так. Пусть лежит. Пока не решил, что с ним делать, руки не доходили.
Спасибо, Тина, думаю совершенно серьезно. За что? За то, что незаметно помогла мне стать... самим собой? Ведь это – я? – думаю, глядя на свое отражение в зеркале в гардеробном шкафу моего кабинета. Нет, мне не хочется сейчас ей звонить и ей об этом говорить – зачем? Она и так сама все знает. А вот все эти мне выставки да сны непонятные неизвестно, о чем – это все лишнее, думаю. И посему не буду по ним загоняться, а лишь приму их к сведению и отпущу опять.