- Сомневаюсь, что у нас бы вкусы совпали...
- Солнышко, а можно еще вопрос...
- Ну?
- А в жизни... тебе тоже хочется попробовать то, что ты смотришь... смотрела?
- Не-а. Здоровья не хватит.
***
- Оксан, как у тебя сейчас, ну, с болями твоими... – спрашиваю под вечер.
Мы сидим с ней на балконе после очередного нашего сладостного слияния... блин... охренительного траха и встречаем закат, укутавшись в одеяла.
- Ого, неужели вспомнил? – она смеется. – Я тронута.
- Ну не иронизируй... Я бы может раньше вспомнил, просто ты не показывала за все эти дни, что тебе больно... или не хочется...
- Знаешь, получше, кажется, - улыбается. – Видно, скучала сильно по тебе.
- И все-таки невероятная ты у меня. Что только во мне нашла...
- А я, представь, не знаю, что ты во мне нашел.
- Да брось.
- Нет, честно.
- Вот любишь скромничать и нарываться на комплименты...
- Андрюш, а я сама постоянно в себе сомневаюсь. Но это еще полбеды. Если лицо свое я еще хоть как-то переношу, иногда, если хорошее настроение, даже заглядываюсь на него, то тело свое с детства терпеть ненавижу.
- А я его люблю по-страшному.
- И слава богу. А я хоть например и не решилась бы никогда, скажем, на пластику, но вижу себя... и вижу других и... страдаю.
- Вот глупенькая... м-м-м... яблочки какие... – и я целенаправленно целую их, потому что, уверен, больше ей и комплексовать-то не из-за чего.
- Говорил – плоская... Я и сама знаю...
- Блин, Оксан, прости за те слова... Я ж не в себе был... Но даже тогда сказал тебе, что меня только на них тянет.
- Увы, мне тяжело смириться с собой, - она разглядывает себя под одеялом, брезгливо скривив губы. – Плечи, как у мужика, – она передергивает ими. – А живот этот... Ужас... Талии вообще нету...
- Блин, ты че, какой живот, где...
- И ни фига не секс-бомба, - смеется невесело, - а во время секса мне иногда… часто… случается...
- Что случается?
- Я представляю себе... всякое...
Так, это уже интересно:
- Представляешь? Нафига представляешь?
- Ну, иногда мне так удобней...
- Чего – удобней?
- Кончить.
- А со мной... блин... меня представлять не катит?
Она мнется.
- Я же непривлекательная. От себя мне не кайфово. А без себя, с кем-нибудь другим мне тебя представлять – уволь...
- А теперь, все эти дни...
- Теперь почти не представляла.
- Значит, теперь в жилу шло? – улыбаюсь.
- Мне всегда было хорошо с тобой, просто я еще... подогревалась этим...
- Но оргазм - это же не самоцель. Вон, я только по разу кончаю, а ты... - смеюсь.
Хотя над этим призадуматься можно. Я-то думал, у нее – я, я, и только я. В голове – тоже. А выходит, она себе сама все выстраивала? А я – так, для мебели? Нет, быть не может.
- И еще это отвлекает от боли. И она кажется даже приятной.
- Так, значит, настолько со мной было ужасно, что еще и самолечение понадобилось?
Она смеется. Вообще-то, она весела, да и мне слишком хорошо сейчас, чтобы делать из этого какие-либо далеко идущие выводы. Вот и предлагаю просто:
- Слушай, говори со мной обо всем, а? В смысле – не терпи. Не замалчивай. И если тебе больно или не хочется... то... эм-м-м... скажи и я сделаю так, что будет не больно. И захочется.
Она хохочет, а потом мы целуемся.
Незаметно исчезло, улетучилось куда-то чувство, что все это нереально, и что она исчезнет, даже призрака не останется, а останусь я, один на один с воспоминаниями. Привыкаем потихоньку друг к другу?
- Слушай, если не считать скачек с тобой, то я сроду так мало не двигался, как за эти дни.
- Тебе не скучно?
- Не-а. Я ж и в жизни так не кайфовал. М-м-м, - целую ее. – И не узнавал столько нового о тебе.
- А о себе маловато рассказываешь.
- Успеется.
- А я бы послушала, как ты провел это время. Думаешь, мне не хочется знать? А то все, что я знаю на данный момент, это «Зайка, мне было та-а-а-ак херово без тебя.»